Книга Трое в Таиланде, не считая собак, страница 46 – Антон Лирник

— Ёлки, точно. Как время летит…

Из-за Миши выглянул разомлевший от женского внимания Лаптев.

— О чём секретничаете?

Мы вкратце обрисовали Сергею ситуацию с пролетающим временем. Он посмотрел на нас с вызовом.

— А мне что прикажете делать? — Парня можно было понять. Никто бы не захотел прерывать такой праздник жизни, как у него. — Вы как хотите, а я остаюсь!

— Так тому и быть. Сколько тебе денег оставить?

— Зачем? Я на боксе ещё заработаю…

Миша захохотал и хлопнул Лаптева по плечу. Тот скривился от боли, и уверенность в глазах пошла на спад.

* * *

Когда застолье стихло, Катя предложила махнуть в Амстердам. Сначала мы слегка опешили, но потом выяснилось, что она имеет в виду бар «Амстердам». Он находится на одной из самых высоких гор Пангана, и оттуда открывается самый лучший вид на остров и окружающий его океан. Добираться пришлось через Тонг Сала. От прибрежной дороги мы ещё целую вечность карабкались в гору, дорога петляла меж пальмами, валунами и бунгало на мощных сваях. Уклон горы и температура воздуха были градусов сорок, не меньше.

После того как мы вползли наверх, силы мои были на исходе. Остальные тоже могли изъясняться только знаками. Бармен (видимо, привыкший к подобной ситуации) без лишних расспросов поставил перед нами по бутылке пива. Только после этого мы смогли говорить.

— А тут неплохо! Да, Макаров? — покрутил головой Лаптев.

— Э-э-э.

— Ты хочешь сказать: «Да, я с тобой согласен, дружище. Почему бы нам не выйти на смотровую площадку?»

— Угу.

Повинуясь общему порыву, мы подошли к краю просторной террасы, которая венчала собою отвесную скалу. На её дощатом полу повсюду валялись циновки и подушки растаманских расцветок. Солнце уже клонилось к горизонту. Из-под навеса, прикрывавшего большую часть кафе, стали выползать исполины человеческого духа, измученные многомесячным отдыхом. Мужчины предпочитали дреды, девушки тоже. Медовые от загара тела были расписаны хной и бездельем.

Я посмотрел вдаль. Океан простирался до самого горизонта, обхватывая своими могучими руками покрытый джунглями остров. Зрелище располагало к высокопарности.

— Через час, когда солнце начнёт заходить за горизонт, будет вообще шикарно, — сообщила муза Огненного Шквала.

— Я принесу ещё пива, — Сергей отправился к стойке походкой чемпиона, стараясь не повредить лепестки роз, которые его воображение перед ним щедро рассыпало. Вернулся он не так величественно, как уходил.

— Там, там… — Огненный Шквал был в крайнем возбуждении.

— Серёжа, что такое? Тебя преследует дух Белого Воина? — съехидничал Миша.

— Нет, там косяки в холодильнике!

— Рыбные?

— Не-а, — сделал страшные глаза Лаптев, и мы сразу поняли, о чём идёт речь.

— Может, это бармена…

— Тридцать штук?

— Да, пожалуй, ты прав. И что ты предлагаешь? Сразу заявим в полицию или сперва лично убедимся в губительных свойствах местного канабиса?

— Артём, я считаю, что возводить на людей напраслину не надо. Следует сначала самим убедиться…

Мы с Мишей секунду поколебались, а потом оба синхронно вспомнили, что завтра — отлёт. И решили брать от жизни всё.

* * *

Один косяк стоил двести бат. Мы отсчитали нужную сумму и присоединились к широким растаманским массам.

— Как ты? — спросил меня Миша через десять минут и как-то виновато улыбнулся.

— «Какты?» Смешное слово!

Я захихикал. Макаров не заметил этого, расфокусированным взглядом глядя внутрь себя.

— Катя, а хочешь, я тебе погадаю по руке? — предложил разомлевший Лаптев.

— Угу, а какую руку тебе дать?

— Да любую, лишь бы свою.

— Только не оторви, — Катя доверчиво протянула ладошку.

— Неправильно, мне твоя ладонь не требуется, — Лаптев развернул её ладошку тыльной стороной.

— А как же ты будешь гадать?

— «Как, как». По артериям! Это секретная методика. Её для разведчиков придумали, — озабоченно засопел Лаптев, изучая древо сосудов на Катиной кисти. — Блин, только у тебя их не видно ни фига. А ну, сожми руку выше локтя и поработай кулачком.

Макаров встрепенулся и повернул к нам голову:

— Слышь, Шквал. Я понимаю, что ты чемпион и всё такое. Но с твоими гаданиями нам сейчас ещё и героин предложат.

Солнце опускалось за горизонт качественно и красиво. Все, кто был в «Амстердаме», бросились к краю террасы и принялись фотографировать закат. Закат не подвёл и позировал старательно и терпеливо, как опытная фотомодель. Люди стояли так плотно, что невозможно было подступиться. Панган был во всей красе.

— Кстати, о Хью, а не заказать ли нам бутылочку шампанского во славу победы русского витязя? — предложил Макаров.

— Это было бы весьма кстати, ведь мы ещё не вознесли ему почестей!

— Артём, ну зачем этот высокопарный слог?

— Ничего он не высокопарный! Ребята правы! А пока принесут шампанское, я подарю Огненному Шквалу пламенный поцелуй, — если вы не догадались, то это сказала Катя.

— А меня что-то на Родину тянет. Что-то здесь слишком кайфово, свихнуться можно от недостатка стрессов, — пробормотал Макаров и облокотился о поручни. Впоследствии мы пришли к выводу, что поручни делались «на тяп-ляп». Строители не учли того, что люди с избытком здоровья смогут взобраться на гору. Короче, поручни треснули, в воздухе мелькнули грязные пятки, и Макаров скрылся из виду. Все присутствующие на террасе переглянулись. Царила гробовая тишина. Я подошёл к краю и посмотрел вниз. Сразу же после этого я ощутил удар барсеткой по щеке. Это был Михаил Матвеевич. Под краем террасы были закреплена страховочная решётка, на которой он и лежал.

— Миша, за что?

— За то, с каким выражением лица ты смотрел вниз! Вытащите меня отсюда!

* * *

Почему на отдыхе всегда приходится собирать сумки рано утром с похмелья? Я мучительно вертел в голове эту мысль, пытаясь запихнуть пожитки в чемодан. Перед отъездом на отдых вещи строго разделены по категориям: мыльные принадлежности, одежда, обувь. Большая коробка презервативов (все мы верим в блуждающих нимфоманок) ждёт своего часа в обнимку с дезодорантом. И кто вообще пользуется дезодорантом на отдыхе? А по возвращении домой в чемодане остаётся лишь грязная одежда вперемешку с непонадобившимися ботинками, вовнутрь которых ссыпаны неиспользованные презервативы. И всё это щедро полито раскрывшимся в пути шампунем.

Чертыхаясь, я закрыл переполненный барахлом чемодан и, стараясь не разбудить спящего со счастливой улыбкой на устах Лаптева, вышел на крыльцо. Спускаясь по лесенке, я подумал, что моя поклажа стала тяжелее. Интересно, от чего? Не от грязи же? После пожара Макарова переселили в другое бунгало. Найти его помогли ругательства, которые доносились изнутри. Приоткрыв дверь, я осторожно заглянул внутрь. Со стороны могло показаться, что мой друг душит кого-то. Вены на лице Макарова налились, лицо побагровело, со лба капал пот. Сам он отдувался и кряхтел, упёршись коленом в невидимого мне из-за кровати противника. Подойдя со спины к начальнику экспедиции, я спросил: