Онлайн книга «Неснятое кино»
|
– Ну конечно, – сказал С. – После того, как привезли меня. Мог бы догадаться и сам. – Как вы узнали? – повторил хмурый. – Вы, конечно, слышали такое имя: Эдгар По? – помолчав, ответил вопросом на вопрос С. – Конечно. Это писатель. «Золотой жук» и это еще, про обезьяну… – Исчерпав запас эрудиции, хмурый умолк. С. усмехнулся. – А нравится ли вам «Лечение по системе доктора Смоля и профессора Перро»? – осведомился он. – Боже мой! – Хмурый не мог слышать этих слов. – «Лечение»! Они вываливают нас в смоле и перьях. Это ужасно!.. – Это название рассказа, – перебил его С. – Что? – Это рассказ Эдгара По! Все, что случилось здесь той ночью, было сочинено им полтора века назад. И стало явью потому, что здесь оказался – я. Сосед молчал. – Я – воронка, – продолжал горячо шептать С. – Рядом со мной опасно, понимаете? Я не знаю как, но я стал персонажем из его новелл. И втягиваю в них каждого, кто окажется поблизости… – Вы больны, – перебил его хмурый. – Поверьте мне как врачу. Вы действительно больны. – А вы? – шепотом крикнул С. Хмурый не ответил. – Поймите, – шептал С., – фантазия, в которую вы попали по моей вине, – не самая печальная. На мне – кровь. И я должен бежать отсюда, чтобы распутать другой, по-настоящему страшный сюжет. – Если вы убежите… – Хмурый запнулся и молчал несколько секунд. – Этот коротыш – у него паранойя. Они убьют всех нас. – Вы ничего не поняли, – ответил С. – Если я убегу отсюда, этот сюжет распадется сам собой! Они вернутся в палаты и уснут, как спали в ту ночь, когда сюда привезли меня. Они уснут – и все забудут! – Дай-то бог… – глухо прорычал хмурый, и С. услышал в его голосе незнакомые нотки. – Я-то не забуду… Помолчали. – Вы хорошо знаете эту клинику, – сказал С. – Как можно выбраться отсюда? Хмурый посмотрел с опаской. – Есть один способ, – сказал он. – Я хотел сам, но… Слушайте внимательно. В предутренний час – час меж волком и собакой – через глухую больничную стену перевалился и тяжело упал на влажную землю человек. Это был С. Неловко упав на четвереньки, он поднялся и побежал через поле – на шум поезда, к железнодорожной ветке. Почти добежав до опушки леса, бегущий осмелился обернуться: погони не было. Обыкновенная городская клиника темнела на том конце поля, и на секунду С. усомнился, было ли в действительности то, что он видел собственными глазами… Электричка везла его в Петербург. Он беспокойно дремал – в последнем вагоне, забившись в угол, подальше от людей. Стучали колеса, и в такт им, не стихая, звучали в его бессонном мозгу строки бессмертного «Ворона»… Как-то в полночь, в час угрюмый, полный тягостною думой, Над старинными томами я склонялся в полусне, Грезам странным отдавался, вдруг неясный звук раздался, Будто кто-то постучался, постучался в дверь ко мне. «Это, верно, – прошептал я, – гость в полночной тишине, — Гость стучится в дверь ко мне». И завес пурпурных трепет издавал как будто лепет, Трепет, лепет, наполнявший темным чувством сердце мне. Непонятный страх смиряя, встал я с места, повторяя: «Это только гость, блуждая, постучался в дверь ко мне, Поздний гость приюта просит в полуночной тишине, Гость стучится в дверь ко мне»… Поезд заскрипел всеми суставами и остановился. С. открыл глаза. Забурчало радио. – Что он сказал? – переспросил у С. гражданин, сидевший через сиденье. – Ремонт, – ответил С. – Пути размыло. Да, это было то же самое место: кочковатое черное поле уходило в туман, телеграфные столбы тянулись вдоль лощины… Но ворона за окном не было, и вскоре С. снова задремал. Тревожные строки зазвучали в мозгу вновь. Вновь я в комнату вернулся – обернулся – содрогнулся — Стук раздался, но слышнее, чем звучал он до того. «Видно, что-нибудь сломилось, что-нибудь пошевелилось, Там, за ставнями, забилось у окошка моего. Это ветер, – усмирю я трепет сердца моего, — Ветер, больше ничего». Я открыл окно, и странный гость полночный, гость нежданный Ворон царственный влетает: я привета от него Не дождался. Но отважно, как хозяин, гордо, важно, Полетел он прямо к двери, к двери дома моего, И вспорхнул на бюст Паллады, сел так тихо на него. Сел – и больше ничего… – Сынок! Приехали! С. открыл глаза. Какая-то бабулька трясла его за плечо. Поезд стоял. За окном в утреннем сером полусвете простирал вдаль квадраты своих кварталов Петербург. – Отойди от меня! – крикнул С. Бабулька попятилась и с проклятиями исчезла в дверях. На ватных ногах он вышел на пустой перрон и побрел ко входу в метро. В вестибюле вокзала на каменной голове Ленина сидел ворон. В квартире не было не только жены, но и ее вещей. Шкафы темнели пустыми внутренностями, сияла мертвой чистотой кухня. На кухонном столе аккуратной стопкой лежали фотографии Лики – те самые, что стали виною ее смерти. Записка. И на ней – обручальное кольцо. Он прочел записку и положил на стол. Взял фотографии. Лика улыбалась, она была живой – там, на плотных прямоугольниках фотобумаги. Он присел возле стола. Потом встал и, не снимая обуви, прошел через опустевшую квартиру, остановился перед книжными полками. Постоял немного, нашел взглядом и вынул зачитанную некогда до дыр книгу. Открыл. С фронтисписа на него глядел Эдгар Аллан По. Закрыв книгу, С. тут же открыл ее с конца. Палец медленно заскользил вниз по столбцу оглавления. С. еще не знал, что ищет, но палец сам безошибочно остановился на нужной строчке: «Вильям Вильсон». – Вильсон! – сказал С. – О господи, ну конечно! Судорожно пролистав книгу, он нашел указанную в оглавлении страницу, и с нее бесшумно скользнул вниз клочок бумаги. С. автоматически поднял его, глянул… Еще несколько секунд он стоял неподвижно, потом рванулся к телефону, но случайный взгляд на гобелен, висящий на стене, заставил его остановиться. Замок на гобелене, словно обветшав за время его отсутствия, просел в землю, конь же неимоверно вырос и вдобавок теперь злобно косился на скаку – так, словно видел стоящего в оцепенении хозяина квартиры. С трудом заставив себя оторваться от изменившегося гобелена, С. снял трубку. Трубка немо застыла в его руке. С. постучал по рычажку – гудка не было. |