Онлайн книга «Три мушкетера в Африке»
|
Глазам своим не верю: у негра металлический миксер в руках, он смешивает коктейль, опускает кубики льда в заранее приготовленные четыре бокала, украшает их ломтиком лимона и наконец разливает напиток. Это называется исправительный лагерь! В углу рояль, и музыкант в потрепанном фраке наигрывает душещипательные мелодии… Музыкант поворачивается в нашу сторону. Бледное, одутловатое лицо, сонный взгляд… Я застываю от неожиданности, у Хопкинса вырывается восклицание. Еще бы, ведь это Квасич! Нас он в упор не видит, снова опускает руки на клавиши и продолжает играть. Федор Квасич по прозвищу Господин Профессор, судовой врач с несколько подмоченной репутацией, – не так давно, когда мы ввязались в очередную авантюру, он вместе с нами прошел чуть не пол-Африки. Что он делает в Легионе? Ведь, в отличие от того же Хопкинса, его даже почетным легионером не назовешь. Наверняка у него основательные причины не признавать старых приятелей. Да и нам дважды намекать не надо. Квасичу желательно, чтобы мы возле него не отсвечивали, значит, мы и не станем навязываться. Сделав вид, будто музыка нас не интересует, мы усаживаемся в сторонке. В портовом уголовном мире Орана Квасич был фигурой известной – музыкант в баре и домашний лекарь на экстренные случаи. В царские времена он служил в русском флоте судовым врачом, затем наркотики повели его по кривой дорожке, и он опускался все ниже, пока не очутился на самом дне. Печальная судьба для столь достойного человека, зато она свела Квасича с нами. – Час от часу не легче! Наш друг, Господин Профессор… – завел было я разговор с Альфонсом, но он тотчас оборвал меня. – Франсуа Барре прав, здесь свершается какая-то колоссальная афера. Если Господин Профессор не желает быть узнанным, он делает это неспроста. Пока он сам не сочтет нужным объясниться с нами, незачем соваться к нему. – Значит, мы его не знаем, и точка! – подытожил Хопкинс и обратился к буфетчику, который подошел к нашему столику. – Что у вас найдется перекусить? – Что пожелаете… Слыхали? Будто на Монмартре в летнем ресторанчике на Троицын день! – Кто это бренчит на рояле? – небрежно поинтересовался Альфонс Ничейный. – Профессиональный музыкант и он же доктор. Работает в лазарете под началом доктора Винтера. Как попал сюда Квасич? И вообще, что здесь происходит? Арестанты пьянствуют, играют в карты вместе с охранниками. Я узнал одного каторжника, осужденного на десять лет исправительных работ. Прежде он весил килограммов сто, не меньше, а сейчас малость постройнел – должно быть, климат благотворно подействовал. – Только мы не при деньгах, – признался Хопкинс буфетчику. – Быть такого не может! Господин комендант считает, что, если уж человеку суждено торчать в этом захолустье, пусть он хотя бы нужды не знает. Капрал из хозяйственного отдела в случае необходимости выдаст, сколько требуется. Но деньги здесь не требуются. Мы переглянулись. Должно быть, вид у нас был дурацкий. – Чему вы удивляетесь? – спросил щуплый капрал, сидевший за соседним столиком. – С каких пор у вас здесь такие порядки? – Да уж лет пять, никак не меньше. Только нельзя об этом распространяться, а то слух пройдет, и всяк сюда запросится. Поэтому в письмах следует писать, будто обращаются с вами из рук вон скверно, недолго и ноги протянуть… в общем, в таком духе. – Капрал умолк и принялся насвистывать какую-то песенку. – Хм… Дивны дела твои, Господи! – Воистину так! – кивком подтвердил капрал. – Но не вздумайте допытываться да выведывать, пасть разевайте, только чтобы пожрать, тогда и чудеса для вас не кончатся… – И теперь уже запел в полный голос. Чокнутый, не иначе! – А если кому-то захочется узнать, с чего бы это здесь такое райское житье? Капрал нахмурился. – Кто райским житьем интересуется, запросто может угодить в рай. Альфонс пожал плечами и рассмеялся. – Я не из любопытных, и мои приятели тоже. Эй, буфетчик! Принеси нам красного вина! Капрал чокнулся с нами. – Ваше здоровье! Думаю, мы поняли друг друга. Принято говорить: «Много будешь знать, скоро состаришься». В Игори говорят по-другому: «Много будешь знать, помрешь молодым»… Странный был этот капрал – низенький, щуплый, физиономия дурашливая, ни дать ни взять парень-подросток, напяливший военную форму. Встав из-за стола, он бравой походкой направился к выходу, мурлыкая песенку. – Тоже мне капрал! – усмехнулся я. – Так и хочется дать ему подзатыльник. – С чего ты взял, что он капрал? – огорошил меня вопросом Ничейный. – Ты же видел его нашивки, разве нет? – Но ведь в курсанты принимают лишь тех, в ком росту не меньше, чем метр восемьдесят! Верно замечено! Я и сам мог бы сообразить. В буфете появился совсем юный солдатик. Вроде бы это лицо я где-то видел. Бледное, красивое и очень грустное. Как попадают эти зеленые юнцы в Легион, а уж тем более в исправительную колонию? Молодой человек окинул нас взглядом, но явно не узнал, хотя меня не отпускало чувство, что мы уже встречались. – Послушайте! По-моему, я где-то видел этого паренька! – Я тоже! – подхватил Хопкинс. – А я его не знаю, – пожал плечами Альфонс Ничейный. – Явно новобранец. – Эй, парень! – окликнул я мальца. – Поди-ка сюда! Парнишка испуганно взглянул на нас. – Это вы мне? – Где мы встречались? – Не припоминаю, – ответил паренек и поспешно повернулся, чтобы уйти. – Постойте, прошу вас! – произнес ему вслед Альфонс. Вконец перепуганный, тот остановился. – Мы трое прибыли из форта Мансон, – продолжил Альфонс. – Это господа Тор и Фаулер, а я Альфонс Ничейный. Парнишка переводил взгляд с одного на другого. – Простите, господа… – вымолвил он, – но я тороплюсь… – Ждите меня здесь! – бросил Альфонс Ничейный и поспешил за пареньком вдогонку. Дался ему этот сопляк! Поздний вечер, наверняка давно уже был отбой, а здешней публике и горя мало. Все уже в подпитии, хохочут, горланят песни, слоняются туда-сюда, а кое-где уже и до потасовки дошло. Мы с Хопкинсом отправились в барак и завалились на боковую. – Куда это Потрэн подевался? – спросил я. – Неужто соскучился? – Нет… просто враз точно провалился. Прошло с полчаса, и заявился Альфонс. Ни слова не говоря, разделся и тоже лег. – Чего молчишь? – не выдержал Хопкинс. – Может, соизволишь вякнуть хоть словечко? |