Онлайн книга «Учебник Жизни для Дураков»
|
ВОСПИТАНИЕ ЖЕНЩИНЫ (БУДУЩЕЙ ЖЕНЫ И МАТЕРИ) СЛЕДУЕТ НАЧИНАТЬ В РАННЕМ ВОЗРАСТЕ. Кто станет в последующей жизни таскать вместо нее тяжести? Напротив, она должна готовиться к тому, что до конца дней будет оттягивать руки кошелками, сумками, ведрами. В номере я сразу залез в душ. Ах, какое это блаженство — принять душ, держа загипсованную конечность на весу и в сторонке! ВОСПОМИНАНИЕ Только вспомнить, в какой спешке я принимал душ раньше. Скорей, скорей! Ведь еще надо побриться и проглотить завтрак! И доехать до института. Нельзя опоздать к положенному часу… Это был не душ, а мысленная репетиция завтрака и пути следования… А душ надо именно принимать. При-ни-мать — как водную, оздоровительную, приносящую наслаждение процедуру. Его надо принимать как солнечную ванну — целиком отдавшись процессу поглощения водной искрящейся энергии. Так тянут по капелькам ликер из маленькой рюмочки. Так кайфуют над чашкой кофе… Когда принимаете душ, вы должны забыть о времени. Потому что это само время струится по вашему телу, обтекает и омывает его, дарит блаженство… Блаженство… Ничего, кроме блаженства… ПРИЧЕСКА Набросив на плечи полотенце, я выглянул из номера. Двое амбалов, дежуривших в холле, вскочили из кресел. — Парикмахера, — распорядился я. И пока меня брили и стригли, я опять наслаждался. Можно посещать дешевые парикмахерские и выходить оттуда с квадратной или ощипанной головой. А можно доверить себя хорошему мастеру — и ваше самочувствие будет иным. Вы сами начнете ощущать, насколько стали привлекательнее, красивее, элегантнее… Вошла Елена Прекрасная. — Мы пойдем в ресторан? Или закажем обед в номер? — спросила она. — Хорошая мысль, — ответил я. — Только женщинам в ресторане делать нечего. — И потом я прилетела без вещей… Нужно купить хотя бы пару платьев. — А где ты собираешься появляться? — удивился я. Она фыркнула и вылетела с моей половины — на свою территорию. РЕСТОРАН Выбритый и причесанный, в новом костюме, доставленном прямо из магазина, я вышел в холл. — Девчонку из номера не выпускать, — сказал я охранникам. — И принесите ей чего-нибудь перекусить. Уходя из апартаментов, я на всякий случай срезал телефонную трубку. Не успел сделать и нескольких шагов по устланному ковром коридору, меня догнал человечек. Тот самый, который приставал ко мне в самолете и пытался заговорить в аэропорту. — Прошу прощения, вы не узнали меня? — забегая то справа, то слева, спрашивал он. Прошляпившие его амбалы мигом подлетели и завернули ему руки за спину. Он продолжал тараторить: — Я тот самый пострадавший… Которого сбил на вашей машине Маркофьев. Вы еще приходили ко мне в больницу… Я вспомнил. И спросил: — Что надо? Он бормотал: — Я здесь с женой. Мы остановились в другой гостинице, поскромнее. Но я непременно хотел вас увидеть… Благосклонно кивнув, я велел охранникам его отпустить и сказал, чтобы он шел прочь. В ресторанном зале ко мне птицей устремился метрдотель. И проэскортировал до свободного столика возле стеклянной стены — отсюда было видно, как плещется море. Я успел застать самый красивый момент: солнце погрузилось в черную воду, мелькнул зеленый луч. Я загадал желание. Словно услышав мои мысли, возникший официант спросил: — Чего изволите? — Никогда больше не видеть поганых рож. Он понял, что я думаю о своем, и улыбнулся понимающе. ОЧАРОВАШКИ Пока длилась трапеза, один из охранников дежурил возле входа. (Его напарник, наверно, стерег и кормил Елену Прекрасную.) А за столиком, неподалеку от меня, устроились две очаровашки: загорелые, зеленоглазые, в легких платьицах на бретельках. Я отправил им три бутылки шампанского, а потом предложил продолжить гулянье в моем номере. Втроем и в сопровождении телохранителя мы поднялись ко мне. Официант доставил закуски, вино и фрукты. На шум выглянула Ленусик, но, увидев посетительниц, с грохотом захлопнула дверь. Когда под утро очаровашки, заботливо оберегая мою больную руку, помогли мне раздеться, уложили в постель и тихо удалились, Елена снова явилась, глаза ее сверкали, волосы развевались — как у фурии. Она была очень хороша в гневе. — Специально это устраиваешь? Да? — закричала она. Я повернулся на другой бок. Однако следующая фраза меня развеселила: — Вот приедет Маркофьев, он тебе задаст! — Плевать я хотел на твоего Маркофьева. И на тебя тоже, — пробурчал я. Она еще что-то кричала, я провалился в густую ватную темноту. НА ПЛЯЖЕ После завтрака я вышел на пляж. Очаровашки призывно замахали мне со своих лежаков. Я немного поиграл с ними в карты, выпил вина, а потом они повели меня купаться. Забота о моей загипсованной руке продолжалась. Как, оказывается, внимательны и трогательно предупредительны бывают люди! Но это лишь при условии, что твои поступки отвечают их представлениям о жизни и не противоречат устремленности к радости. Унылые телохранители, сидевшие поодаль в костюмах, тоже воспряли и, сбросив одежду, полезли в воду. Ах, это так приятно — ничего не делать, не забивать голову заботами, а просто — купаться, лежать на пляже, загорать. Я видел, я чувствовал: мир вращается вокруг меня и по моему велению. Зеленели пальмы, море лениво лизало камни, светило жаркое солнце, и градусы чувствовались не только алкогольные… ЛИЦО Интересные вещи происходили с моим лицом в эти дни: оно обретало нормальный облик, последовательно отражая все стадии моей прошлой жизни: бледнело, старело, покрывалось морщинами — и, лишь последовательно пережив эти превращения, принимало здоровый вид, возвращало себе цветущую пленительность: полнело, розовело, меняло выражение, морщины разглаживались, а глаза блестели. Моя кожа под влиянием ласковых лучей и соленой влаги становилась гладкой. Сон делался крепким. Вино напоминало о себе не утренней головной болью, а приятно обволакивающей дымкой блаженства. И тело мое набирало силу, я приходил в себя, начинал отлучаться из гостиницы на короткие прогулки. Токи жизни начинали свое движение во мне. Я думал: нет, не все еще потеряно, ничто еще не закончено, я еще могу начать другое, новое бытие — если не с самого начала, то хотя бы с середины. Сколько же радостей и удовольствия я упустил по собственной глупости! КАК ЭТО БЫЛО Вот как это бывало. С трудом довлачив свое обессилевшее тело до отпуска, я уезжал в загородный санаторий. (Если вообще позволял себе взять отпуск.) Где полностью расслаблялся, вернее, мой организм сам делал это, не спрашивая моего разрешения. Я не просто спал, а впадал в забытье, пробуждаясь лишь для того, чтобы пойти в столовую и проглотить пищу, после чего снова вырубался. |