Книга Козлы отпущения, страница 36 – Эфраим Кишон

Я пробормотал несколько одобрительных слов, так как чувствовал, что от меня ждут такой реакции. Затем студенты продолжили свой путь, потрясенные встречей со мной. В ответ на мою просьбу они пообещали, что теперь будут пинать беднягу лишь символически, несмотря на то что он почти полностью лыс.

— Видишь, Гиди, — грустно сказала Мици, — вот они, твои поклонники.

— Да, у нас бывают и перегибы, — сказал я, защищая движение, — но, поверь мне, я тоже не очень-то воодушевляюсь при виде подобных картин. Но ведь ради кого я начал все это дело, ради кого я боролся, взбираясь все выше и выше по социальной лестнице? Только ради тебя, дорогая.

Я обнял ее плечи и заглянул ей в глаза:

— Я сделал все это, чтобы быть достойным взять тебя в жены.

Я говорил от чистого сердца, но Мици снова разрыдалась:

— Несколько дней тому назад я была бы счастлива такому предложению, но теперь я должна сказать тебе, Гиди, что не могу быть женой человека, который отождествляет себя с защитниками волосатых.

— Почему? — повысил я голос. — Какая связь между политикой и любовью?

Мици медленно отступила:

— Дурак. Ты думаешь, что зло, которому ты служишь, не коснется тебя самого?

Я подошел к ней близко-близко, чтобы обнять ее, но она жестом остановила меня.

— Ты должен в конце концов понять — мой отец совершенно лысый, — бросила она и побежала через дорогу.

Мои ноги приросли к земле. Широко открытыми глазами я следил за ее исчезающим силуэтом.

* * *

Прошло несколько минут, прежде чем ко мне вернулась способность рассуждать. Я вышел на улицу и медленно побрел к дому. Тут появился и Йони, но я прогнал его. Я хотел остаться наедине со своей болью.

Сюрприз, который преподнесла мне Мици, оглушил меня, словно дубиной. Может ли такое быть, чтобы у моей любимой, маленькой, веселой очаровательной Мици был лысый отец? Нет, этого я принять не могу. Если бы еще он только лысел, но совсем лысый? Я, пророк Учения защиты волосатого дела — и девушка лысого происхождения? Господи, почему ты ставишь меня перед столь тяжким испытанием? В чем я согрешил, что мне уготовано испить чашу с ядом до дна?

Сказать по правде, меня раздражало, что Мици до сих пор молчала о катастрофическом положении с волосами своего отца. Если человек действительно любит другого, то он не должен иметь от него тайн. Если б эта девка меня раньше предупредила, что положение настолько плохое, я мог бы с ней тогда расстаться без всяких проблем, и мне теперь не нужно было бы изворачиваться.

В моей карьере на поприще защитника волосатых мне еще не приходилось попадать в такую позорную ситуацию, да к тому же сопровождаемую подавленным настроением. У меня появились дурные предчувствия, которые, к великому сожалению, полностью сбылись.

* * *

Было уже совсем темно, когда я добрался до дома. На улице людей не было, да и жильцы нашего дома старались попасть внутрь до того, как закроют ворота. Может, в другое время я бы вел себя поосторожнее, но болезненная измена Мици совершенно смешала все мои чувства.

В нескольких шагах от ворот я услышал быстрый топот шагов. Кто-то положил руку мне на плечо. Я полагал, что мой метрдотель находится сзади, однако, к моему удивлению, выяснилось, что мне в темноте преградили путь четыре силуэта. Я оглядывался в поисках Йони, но мой телохранитель спрятался за доской объявлений и оттуда подавал мне знаки:

«Не сдавайся, я слежу за тобой».

Моей единственной надеждой было — может, это очередные защитники волосатого дела, подозревающие во мне скрытого лысого?

— Я не лысый, господа, — энергично заявил я.

При этих словах один из них влепил мне пощечину. Другой, не говоря ни слова, ударил меня в живот. Я упал.

— Господа, — выпалил я, — если вам нужны деньги, я буду рад вам помочь….

— Заткнись!

Кто-то поднял меня. За доской объявлений уже никого не было. Меня объял смертельный страх. Вися в воздухе, я заметил, что нападавшие были в шапках.

— Не трогайте меня, умоляю, — говорил я, стуча зубами, — я принимаю участие в защите волосатых лишь для того, чтобы кто-нибудь худший не занял мое место.

В ответ послышался грубый смех. Кто-то ударил меня по ребрам.

— Я не виноват! Я могу привести свидетелей, что отец моей невесты лыс.

— Слушай ты, кусок ничтожества, — сказал тот, что держал меня, — если в твоей газетенке снова появится статья, что в законном руководстве сидят «лживые ястребы, покрытые червями» и что дни правительства сочтены, то мы тебя просто убьем.

Неподалеку послышался шум шагов. Меня бросили на землю. Нападавшие навалились на меня всей тяжестью своих тел; слышались лишь их вздохи. Слова застряли у меня в горле, и я потерял сознание.

Когда я пришел в себя, то обнаружил, что лежу в постели у себя в комнате. Я попытался открыть глаза, и меня пронзила острая боль под ребром.

Госпожа Мольнар, стоявшая у моей постели, смачивала мне лицо и губы. Она ткнула мне в нос каким-то отвратительно пахнущим веществом, и это заставило меня проснуться. Все мое тело болело, язык ворочался с трудом.

— Пепи тоже побили? — спросил я тоном умирающего. Госпожа Мольнар ничего об этом не знала. А ведь это известие могло бы стать единственным утешением в моем плачевном состоянии!

— Жаль, — прошептал я. — А как я сюда попал?

Лишь сейчас я заметил Цуцлика. Старик торчал в углу комнаты и смущенно мял шапку.

Госпожа Мольнар в нескольких словах описала историю моего чудесного спасения. Оказалось, что приближение дяди Цуцлика помешало нападавшим. Старик, увидев меня распростертым без чувств, издал жуткий крик и побежал в нашу сторону. Он поднял такой шум, что нападавшие предпочли скрыться. Старик, собрав все силы, потащил меня домой и по дороге встретил госпожу Мольнар. Тут появился и самый трусливый из метрдотелей, и его послали за врачом.

— Спасибо, Цуцлик, — сказал я старику. — Я был один перед превосходящими силами противника, и вы вмешались, по сути, в последнюю минуту. Если б вы на мгновение опоздали, то лысые отмечали бы большой праздник.

— Тысяча извинений, — пробормотал старик, — мое вам почтение, господин Пинто, но ведь и я лысый.

И действительно, я вспомнил бедственное положение старика в волосяном аспекте.

— Вы, Цуцлик, это совсем другое дело, — сказал я. — Вы исключение. Я позабочусь о том, чтобы вы не пострадали из-за вчерашнего буйства.

— Большое спасибо, господин Пинто!

Я собрал остаток сил и приподнялся на локте. Передо мной открылась жуткая картина: вся мебель была перевернута, ящики стола валялись на полу. Похоже, что мою квартиру разметало землетрясением.

— Что здесь произошло?