Онлайн книга «Как боги»
|
Марго. Врешь! На нем вот такими буквами, как на мавзолее, написано «Пьющий неудачник». Это же только слепая не видит. Валентин Борисович. Или влюбленная. Он. Нина, неужели это так заметно? Нина. А ты, Санечка, думал, пиво с водкой — эликсир вечной молодости? Маша. Александр Иванович, не слушайте их, вы роскошно выглядите! Марго. Меня эта медлительность просто бесила. Я каждый день спрашивала: «Ну? Уже? Когда?!» Она. Не торопи меня. Валентин Борисович. Деточка, ты боялась? Она. Да, боялась. Это был мой последний шанс! Я медлила, оттягивала, страшилась разочароваться и до конца жизни остаться в стране потерянных женщин. В твоей стране, Марго. Ведь мужчина — это так прекрасно! Мужчина от Господа. Марго. И ты решила сбежать. С ним. От меня. Запомни: мужчина от дьявола, а дурь твоя от этой книжонки «С Богом по жизни!» Вернемся домой — сожгу! Она. А еще мне захотелось, чтобы все у нас с Сашей случилось именно в день преподобной Феодоры Александрийской. Ровно через семь лет. Глупо, наверное… Марго. Чудовищно глупо! Неужели ты думаешь, я тебя отпущу? Пошли! Вера с надеждой смотрит на Сашу, тот молча отворачивается. Она. Почему ты отворачиваешься? Он. Значит, все было подстроено. Она. Нет, не все, только в самом начале. Он. Значит, вы просто искали производителя. Нашли? Марго. Это — она. Я бы нашла получше! Непьющего, по крайней мере. Он. Выходит, я чуть не увел тебя из семьи? А соперником у меня была… женщина без границ. Эх, ты, без пяти минут девственница! Марго. Вера, забудь его! Он никогда тебе не простит того, что сейчас узнал. А ребенка мы заведем без него. Она. Каким же образом? Марго. Клонирование. У нас будет два ребенка. Один от тебя, другой от меня. Она (Саше). Видишь, Сашенька, а ты хотел всего-то новую печенку себе вырастить. Низко летаешь! Он. Как умею. Она. Мне уйти? С ней… Маша. Конечно уйти! (Берет под руку Сашу.) Я не ангел, и кое-что у меня в жизни было. Но такого! Не-ет! Она. Саша, я жду ответа! Он (Вере). Уходи! Вера медленно идет к чемодану и начинает складывать вещи. Марго ей оживленно помогает, оказывая знаки внимания. Саша подходит к Нине, садится у ног. Он. Я, наверное, сойду с ума! Что мне теперь делать? Скажи! Вы там все знаете. Нина. Мы там знаем только то, что успели понять здесь. Не куксись и не пей! У тебя осталась Маша. На первое время. Но главная женщина, Санечка, у мужчины всегда впереди. Правда, когда она приходит, выясняется, что зовут ее — Смерть. Он. А моя главная женщина позади. Каждый мужчина, даже неисправимый бабник, всегда втайне мечтает о преданной, умной, нежной, чистой подруге. У подножия верной женщины очищаешься! Ты была именно такой. Жаль, я понял это слишком поздно. Нина. Это не из пьесы? Он. Нет, кажется. Нина. Что ж, приятно услышать такие слова хотя бы посмертно. Но смотри: Вера сейчас уйдет, и ты потеряешь ее навсегда. Не пожалей снова! Он. Пусть уходит. В ее жизни было слишком много всего. Я уже там не умещаюсь. Нина. Значит, дело только в этом? Глупый, ты даже не представляешь себе, сколько может уместить жизнь вполне порядочной женщины. Он. Что ты имеешь в виду? Нина. Что ж, пора объясниться. Любовь, Саша, — это взаимное рабство. К сожалению, потом, в браке, любовь чаще всего превращается во взаимное рабовладение. Взаимное! Ты же всегда про это забывал! Сначала твоя неверность разрывала мне сердце, но однажды… Помнишь нашу ссору из-за грибов? Он. Мы сегодня ее уже вспоминали. Она. А чем все закончилось, помнишь? Он. Я послал Костю Мотылева, и он уговорил, чтобы ты меня простила. Нина. А как он уговорил, рассказать? Он. Что-о-? Не-ет! Нина. Да, Саша, да! Как ты меня назвал — «высоконравственное никак»? Маша. Молодец, Нинка! Ирина Федоровна. А с виду приличная такая покойница. Он (обретя дар слова после шока). Нина, ты… Не может быть! Я же тебе так верил! Валентин Борисович. Верить своей жене еще глупей, чем верить банку: все равно обманет, но, впрочем, так спокойнее. Он. Сколько раз это было? Один? Нина. Не важно. У мужчин количественный подход к любви, у женщин качественный. Он. Сколько раз это было? Отвечай! Нина. Ну, хорошо. Всякий раз, когда у тебя кто-то появлялся, я звонила Косте, и он приезжал. Можешь сосчитать. Валентин Борисович. Неверность, повторенная многократно, это уже верность принципам. Он. Заткнитесь! (Считает в уме, приходит в ужас.) Так много! Как ты могла? Нимфоманка! Нина. Дорогой, темп задавал ты. Может, и больше. Помнишь, ты поехал на рыбалку в Конаково? Вы еще тогда привезли сома. Большого! Он. Конечно помню! Не каждый день берешь сома на полпуда. Нина. А я подумала, ты снова помчался к этой своей кимрской травести. Ну и позвонила Косте. Ошибка. Извини! Он. Не верю! Ты все это придумала только что… специально… Нина. Придумала? Зачем, Санечка? Это вы, живые, говорите об ушедших хорошо или ничего. А мы о себе — только правду. Он. Но тогда зачем, зачем ты мне это рассказала? Именно сегодня, сейчас! Зачем? Я не понимаю. Нина. Умрешь — поймешь. Саша от потрясения не может вымолвить ни слова. Виталик. Санёк, я бы на твоем месте запил! Для здоровья. Знаешь, у древних римлян был бог запоя. Звали его Мом. Валентин Борисович. Как вы сказали? Виталик. Мом. Добрый, великодушный бог забвения. Запиваешь, и весь мир становится радостно-справедливым. Ненадолго, но все-таки. Налить? Открывает богатый бар, вмонтированный в диван. Валентин Борисович. Какой замечательный диван! Я понимаю, почему он так заинтересовал американцев. |