Онлайн книга «Как боги»
|
Черметов. Наоборот. Ты нисколько не изменилась! Анна (подходя к нему). А вы, Виктор Семенович, наверное, думали, женщины в сорок лет уже старухи? В сорок женщина стоит двух двадцатилетних! Вы это знаете? Черметов. Ну, какой я тебе «Виктор Семенович»? Зови, как раньше! Здравствуй, королева! (Обнимает ее.) Федя. Ты, Фаликова, стоишь не двух, а трех двадцатилетних! Черметов. А, Федя! (Пожимает ему руку.) Как жизнь? Федя. Как в вагине у богини! Черметов. Неплохо, надо запомнить. Что-то ты давно не возникал? Федя. Возникал. Охрана не пустила. Недобрые они у тебя! Черметов (с улыбкой). Ну, ничего — я им скажу. (Замечает Тяблова.) О, и батюшка тут! Отец Михаил, рад тебя видеть! Благослови чадо недостойное! Отец Михаил. Во имя Отца и Сына и Святого Духа… (Тихо.) Вить, трубы совсем никакие. Разморожу храм по зиме, прихожане благочинному нажалуются. Снимет меня с прихода. Вить, обещал же помочь! Анна (подслушав). А у вас, я смотрю, в церкви дисциплина. Как армии! Черметов. Если бы в армии была такая дисциплина, как в церкви, королева, мы бы жили в другой стране! Отец Михаил, не журись, в понедельник перечислю. Честное капиталистическое! Отец Михаил. Спаси тебя Бог! Черметов. Слушай, Миш, а давай я лучше владыке позвоню! Даст тебе нормальный приход. Я как раз новый храм достраиваю. В центре города. А? Отец Михаил. Не стоит. У каждого свой крест. А что-то ты давно не исповедовался и к причастию не ходил? Черметов. Зайду, зайду… Черметов отстраняет батюшку и вглядывается в Липовецкого, который с изумлением наблюдает за происходящим. Черметов. Липа, ты, что ли! Борис. Узнал! Черметов. Ты откуда такой? Борис. Из Австралии. Черметов. Хороший островок. У меня там пара гостиниц. А у тебя? Борис. Сеть ресторанов. Газетный холдинг «Русский австралиец». Ну и еще кое-что по мелочам. Черметов. Газетный холдинг? Значит, в пиаре соображаешь! Борис. Оф кос! Большой опыт работы на двух континентах! Черметов. Это хорошо! Мне сейчас нужны свои, надежные люди с таким опытом! В мэры иду. Борис. Я вообще-то отдохнуть прилетел. Сам понимаешь: родина, релакс, ностальжия… Черметов. Поговорим. Не обижу! Федя (торжественно и пьяно). Внимание, господа! Кавалер ордена «Красной Звезды» гвардии сержант Иван Алексеевич Костромитин! Все замирают. Евгения Петровна из спальни вывозит коляску с Ванечкой. На нем китель с наградами, тельняшка, голубой берет. Борис торопливо достает видеокамеру и начинает снимать. Ванечка полностью парализован и, на первый взгляд, безучастен. Однако на его лице все-таки отражаются некие тени эмоций. Евгения Петровна (как маленькому). Вот, Ванечка, твои друзья, одноклассники! Они пришли поздравить тебя с сорокалетием. Даже Витя Черметов пришел! (Кивая на сына.) Вот, видите — улыбнулся! Светлана. Вам показалось… Продолжительная пауза. Все вглядываются в лицо героя. Вдруг Фаликова глупым голосом запевает: «Happy birthday to you!» Борис, продолжая снимать на камеру, подхватывает. Но все остальные на них смотрят как-то странно — и они смущенно замолкают. Липовецкий даже убирает камеру. Черметов. Эх, Ванька, прости, что давно не был! Дела, знаешь, всякие… А ты почти не изменился. Только похудел. Светлана. И поседел. Анна. Морщины появились. Борис. Он постарел. А что, так ничего и нельзя было сделать? Евгения Петровна. Ничего. Каким только врачам не показывали. В Москве лежал. Экстрасенсы брались. Последнее им отдала. Даже в Германию возили. Спасибо Витеньке! (Целует его в плечо.) Посмотрели и отказались. Необратимые процессы. Медицина бессильна. Зато я рейхстаг увидела… Борис. А он хоть что-то слышит или чувствует все-таки? Евгения Петровна. Одни доктора сказали: совсем ничего. Другие считают, он вроде только на прием работает, а выразить ничего не может. Разве только улыбнется, нахмурится… Плачет иногда. От шума. Особенно на Новый год, когда петарды запускают. Но большинство докторов говорит: сознание утрачено. Одно тело осталось… Федя. Эх, Ваня, Ваня… Был человек, а стал те-ло-век. Светлана. Как ты сказал? Федя. Теловек. Человек без души. Отец Михаил. Человека без души не бывает. Господь душу дарует. Душа бессмертна. Анна. Лучше бы тело было бессмертно. Евгения Петровна. А я вот с Ванечкой все равно разговариваю, рассказываю, что происходит у нас во дворе, в городе, в России, ну и вообще в международном масштабе. Знаете, мне иногда кажется: все, что я сыночку говорю, прямо к Богу уходит… Отец Михаил. А куда ж еще? Конечно к Нему. Господь всеведущ. Евгения Петровна. Нет, серьезно! Рассказывала я Ванечке, какой у нас губернатор — хапуга. Рассказывала, рассказывала… Услышал! Губернатора нашего сняли! Светлана. В Москву министром перевели. Если Господь всеведущ, как же он такое позволяет? Отец Михаил. Не позволяет, а попущает. И не будем о суетном. Вспомним, зачем мы собрались! Федя. Вот именно! Разрешите стихи прочесть! Светлана. Федя, не надо! Слышали уже. Черметов. Я не слышал. Читай! Федя (встает в свою позу). По мрачным скалам Кандагара, Шли танки и броневики, Ты с автоматом и гитарой Нес свет и счастье в кишлаки… Был август. В бой шагнул ты смело. И пал на землю, как герой, Приняв и в голову, и в тело Душманских пуль смертельный рой… Произнеся последние строки, он с достоинством смотрит на Светлану. Борис. Какую свободу он нес? Ты чего, Федя? Это же всё имперские амбиции… Федя. Липа, не пыли! Черметов. Нет, ребята, все не так было. Они в засаду попали — в ущелье. Его взрывом на камни бросило и переломало. А через пять минут наши вертушки прилетели и спасли. Мне рассказывали… |