Онлайн книга «К оружию! К оружию!»
|
Тишину нарушали только звон гномьих кованых башмаков и стук костяшек Детритовых пальцев по мостовой. Наконец Дуббинс не выдержал: – Хочу, чтобы ты знал: мне совсем не хочется быть твоим напарником! Так же, как и тебе – моим! – Правильно! – Но что случилось, то случилось. И чтобы нам лучше ужиться, нужно кое-что изменить. – Например? – Например, ты не умеешь считать, это же просто смешно! Большинство троллей умеют считать. А тебя что, не научили? – Я умею считать! – Хорошо, сколько пальцев я сейчас показываю? Детрит прищурился. – Два? – Ладно. А сейчас сколько? – Два… и еще один… – А два и еще один будет?… Детрит запаниковал. В дело пошла высшая математика. – Два и еще один будет три. – Два и еще один будет три. – А сейчас сколько? – Два и два. – Это четыре. – Четыре-е. – А сейчас сколько? Дуббинс попробовал показать восемь пальцев. – Два раза по четыре. Дуббинс приятно удивился. Он ожидал услышать «много» или, возможно, «очень много». – А сколько будет дважды четыре? – Два и два и два и два. Дуббинс наклонил голову набок. – Гм, – сказал он. – Ладненько. Дважды четыре мы называем восемь. – Восемь. – Знаешь, – примирительно промолвил Дуббинс, смерив тролля критическим взглядом, – ты, может, и не такой тупой, каким кажешься. Это совсем не трудно. Давай-ка подумаем… Ну, то есть я подумаю, а ты просто помолчи. Ваймс захлопнул за собой дверь штаб-квартиры. Сержант Колон сидел за столом с довольным видом. – Что случилось, Фред? Колон сделал глубокий вдох. – Интересное дело, капитан. Мы со Шнобби провели некоторое, э-э, обследование в Гильдии Шутовских Дел и Баламутства. Я записал все, что нам удалось выяснить. Все здесь. В самом настоящем рапорте. – Чудесно. – Все записано. Посмотри. Правильно. С пунктуацией и всем прочим. – Молодец. – С запятыми и всем прочим, посмотри. – Не сомневаюсь, я получу настоящее удовольствие от твоего рапорта, Фред. – И эти… Дуббинс и Детрит тоже кое-что выяснили. Дуббинс тоже написал рапорт. Но в нем меньше запятых, чем в моем. – Сколько я спал? – Шесть часов. Ваймс попытался мысленно заполнить этот пробел, но потерпел неудачу. – Нужно что-то проглотить, – сказал он. – Кофе или еще что-нибудь. И мир разом станет лучше. Хотя непонятно с чего. Человек, оказавшийся в то время на Федрской улице, мог стать свидетелем престранного зрелища. Тролль и гном возбужденно перекрикивали друг друга: – Дважды тридцать два, восемь и еще один. – Вот видишь? А сколько кирпичей в этой стопке? Пауза. – Шестнадцать, восемь, четыре, один. – А за одним следует два! Более длинная пауза. – Двадцать девять… – Правильно! – Правильно! – Ты можешь! – Я могу! – Ты просто создан считать до двух! – Я просто создан считать до двух! – Если умеешь считать до двух, значит, умеешь считать до сколька угодно! – Если умею считать до двух, значит, умею считать до сколька угодно! – И мир станет твоим моллюском! – Моим моллюском! А что такое моллюск? Ангва почти бежала, едва поспевая за Моркоу. – А как же опера? Может, стоит ее осмотреть? – крикнула она. – Потом. Все равно тот, кто там был, давно уже скрылся. Сначала нужно доложить обо всем капитану. – Думаешь, ее убила та же штуковина, что и господина Крюкомолота? – Да. – Девять птиц. – Правильно. – Один мост. – Верно. – Четыре-на-дцать лодок. – Замечательно. – Одна тысяч. Три сот. Шесть десят. Четыре кирпича. – Прекрасно. – А вот… – Я бы на твоем месте отдохнул. Не стоит растрачивать все силы. – А вот… один бегущий человек. – Где? Где?! Кофе Шэма Харги по вкусу напоминал расплавленный свинец, но обладал одним преимуществом: вы испытывали ни с чем не сравнимое чувство облегчения, когда наконец выпивали чашку до дна. – Шэм, – сказал Ваймс, – кофе просто отвратительный. – Верно, – согласился Харга. – За свою жизнь я выпил немало плохого кофе, но сейчас мне словно пилой провели по языку. Сколько ты его варил? – А какое сегодня число? – спросил Шэм, вытирая стакан. Он всегда вытирал стаканы. Правда, никто понять не мог, куда он девает чистые. – Пятнадцатое августа. – Какого года? Шэм Харга улыбнулся или, по крайней мере, пошевелил мышцами вокруг рта. Шэм Харга успешно заведовал «Реберным домом» вот уже много лет. Он всегда улыбался, никогда не кормил в кредит и быстро понял, что большинство посетителей предпочитает, чтобы еда состояла из четырех пищевых групп: сахар, крахмал, жир и подгоревшие хрустящие кусочки. – Дай мне пару яиц, – сказал Ваймс. – Но чтобы желток был твердым, а белок жидким, как патока. А еще я хочу бекона, твоего особого бекона, покрытого твердыми узелками, и чтоб на нем болтались кусочки жира. И ломоть жареного хлеба, от одного вида которого сводит желудок. – Непростой заказ, – покачал головой Харга. – Вчера тебе удалось его выполнить. И дай мне еще кофе. Черного, как полночь в безлунную ночь. Харга удивленно посмотрел на капитана. Сегодня Ваймс вел себя как-то странно. – Так тебе черный кофе или нет? – уточнил он. – Очень черный. – Но как это? – Что как? – В безлунную ночь на небе всегда много звезд. Их лучше видно. И горят они очень ярко. Безлунная ночь может быть достаточно светлой. Ваймс вздохнул. – Пусть это будет безлунная ночь, когда небо затянуто облаками, – сказал он. |