Онлайн книга «Самая настоящая любовь»
|
АНТОН. Нет. ВЕРЕЕВА. Тогда в чем дело? Антон молчит. ВЕРЕЕВА. Я неправильно спрашиваю. Тебе что-то дали? Что-то укололи? Ты что-то почувствовал? АНТОН. Да. ВЕРЕЕВА (оглядывает Колю, Наташу, остальных). Так… КОЛЯ. Ничего особенного, обычные препараты. ВЕРЕЕВА. Уважаемый Николай Иванович. Идите к черту – и чтобы я вас больше не видела. КОЛЯ. Извините, я доктор наук, главный врач… ВЕРЕЕВА. Доктор ты – да, но не врач! Деляга! Что, с ней договорился? (Показывает на Нину.) Сволочи, скоты! (Верееву.) А ты, умный человек, не сумел понять! Уже дом продавать собрался! НИНА. У вас болезненная фантазия. КОЛЯ. Вот именно. ВЕРЕЕВА (Коле). Ты еще здесь? Коля, пожав плечами, уходит. НАТАША. Если я правильно понимаю… ВЕРЕЕВА. Ты правильно понимаешь. Наташа уходит. ВЕРЕЕВА (Нине и Верееву). Я знаю, вам нужны деньги. И тебе, и тебе. Я дам вам денег. ВЕРЕЕВ. Откуда? ВЕРЕЕВА. Те, что оставались. И еще акции отца. Я узнавала, сколько они стоят. Они стоят достаточно. ВЕРЕЕВ. Ты же продала их тогда, когда Антон попал в аварию. ВЕРЕЕВА. Нет. Мама отговорила, у меня мудрая мама. Она дала мне денег. НИНА. Мне все равно. Я не останусь в этом доме. Я не хочу жить такой жизнью. Ни за какие деньги. ВЕРЕЕВА. Нина… Ты же любила его. НИНА. Никогда я его не любила. ВЕРЕЕВА. Неправда. Я прошу тебя. Хотя бы один год. Он стал поправляться, я же вижу. Один год. Всего один год. Я прошу. Встает на колени. Затемнение. фрагмент 33 В инвалидном кресле-коляске – кукла. По сторонам — Светик и Антон. Светик с кем-то переписывается с помощью телефона. АНТОН. Я почти счастлив. У меня шевелятся уже все пальцы на руках и два пальца на правой ноге. (Смеется.) Вы не поверите. У меня эрекция. Думаете, один раз – и все? Два раза? Три? У меня эрекция каждое утро – как у всякого нормального мужчины! Если кого обидел, извините. Ничего страшного. Бывает. Болезни, возраст. Не в этом счастье. (Прыскает.) А в чем еще? (Становится серьезным.) Не в этом, не в этом. Счастье – в уме человека. Неправда, что горе от ума. Горе от ума тогда, когда не умеют умом распорядиться. Я сильно поумнел. Книги сказываются. Не попал бы в аварию, никогда бы столько не прочитал. И еще я научился видеть и слышать только то, что хочу видеть и слышать! И я счастлив! Я не слон, я бабочка. Я слон-бабочка! Я мог бы взлететь, но не хочу. Я не хочу превращаться в бабочку. Бабочки живут один день, а слоны – долго. Я хочу жить долго. В окружении любящих людей. Это самое главное в жизни – чтобы любили. И я их люблю. За окнами проходит Нина с телефоном. НИНА. Я верю. Я верю, он встанет. Он заговорит. Да, представь себе. Потому что я его люблю. Он моя жизнь. И я буду гордиться тем, что моя любовь воскресила его. Он встанет, заговорит, будет двигаться. И будет меня любить. Да, во всех смыслах. Он может уже сейчас, но я боюсь причинить ему вред. И у нас родятся дети. Трое детей. К Нине подходят Вереевы. ВЕРЕЕВ. С кем ты говоришь, Ниночка? НИНА. С человеком, за которого хотела выйти замуж и которого теперь ненавижу. Он даже не знает, что такое любовь и что такое долг. ВЕРЕЕВА. Не будем его осуждать. Это знают немногие. ВЕРЕЕВ. Кстати, о долге, Ира. Что у нас на обед? ВЕРЕЕВА. На обед у нас, Андрей, диетический борщ и куриные котлеты. НИНА. Я надеюсь, Антоша будет обедать с нами? ВЕРЕЕВА. Конечно. Как хорошо, что ты у него есть. НИНА. Без вашей помощи я бы не выдержала. ВЕРЕЕВА. А я бы давно умерла. ВЕРЕЕВ. Мы все бы умерли. ВЕРЕЕВА. А почему ты не на работе? Ах, да, сегодня же выходной. НИНА. Вот именно, сегодня же выходной. ВЕРЕЕВ. Конечно, сегодня выходной, и я могу побыть с вами, хотя меня приглашали в гольф-клуб. Сейчас в большой моде гольф-клубы. НИНА. Когда он встанет, он обязательно будет играть в гольф. АНТОН. Да, конечно, обязательно. Встать на обе ноги. Расставить их. Размахнуться. Ударить. Кто-то это делает каждый день. Или может делать, но не делает. Того, кто может двигаться, но не двигается, надо объявить государственными преступниками. СВЕТИК. Хочешь есть? Пить? В туалет? Телевизор? Книгу? Позвать кого-нибудь? Маму? Папу? Нину? Затемнение. фрагмент 34 Нина умывает куклу. Антон стоит рядом. На лице его – удовольствие. НИНА. Вот, вот, теперь совсем мы чистые. Еще ручки. Плечики. Пузико. Животик. (Антон морщится.) Что? Тебе не нравится, когда я так называю? Видишь, какая я догадливая. Хорошо. В самом деле, ты же не ребенок. Плечи. Живот. А это что? Ого! И часто? Да? Да? Почему ты не говорил? То есть – я не замечала. Каждый день? Когда видишь меня? Надо же… Что? Ты хочешь… Нет. Нет, нельзя. Тебе нельзя. А если это тебя убьет? Нет? Точно нет? Ладно, попробую. Это даже интересно. Нина садится на куклу. АНТОН. Не надо! НИНА. Что? Тебе больно? Не надо? АНТОН. Мне хорошо. Уйди. НИНА. А вдруг ты и правда станешь таким, как раньше? То есть я уверена. Ты станешь. Обязательно станешь. Затемнение. фрагмент 35 Антон один. Рядом с куклой. АНТОН. Я решил умереть. Но это легко сделать тому, кто может это сделать. А для человека, который не способен даже приподнять руку… Нет сил сказать. Нет возможности намекнуть. Бодрый Вереев идет к кукле. Целует ее. ВЕРЕЕВ. Доброе утро, Антон! Дела налаживаются, дела налаживаются. АНТОН. Я хочу умереть. ВЕРЕЕВ (напевая на мотив «Цыпленок жареный», уходит). Дела налажены и все наряжены. Та-ра, да-ра, та-ра, да-ра. Входит Светик. СВЕТИК. Как спалось? (Подходит, сует под куклу руку.) Надо же, даже сухой. За это отдельное спасибо. АНТОН. Я хочу умереть. СВЕТИК (смотрит на пальцы куклы). В туалет? Пить? Есть? Телевизор? Книгу? А что? АНТОН. Я хочу умереть. СВЕТИК. Извини, не поняла. |