Онлайн книга «Первая встреча, последняя встреча...»
|
Заметив его и нахмурившись, Анна шагает вниз с пьедестала. А н н а: Нет, нет. С е р г е е в: Это традиция — фото победителя для стенда чемпионов. А н н а: Нет… я на чемпиона не выгляжу, вся растрепанная, мокрая… (Она отходит в сторону.) И что-то я… очень устала. И Сергеев, увидев, как Анна поднесла руку ко лбу, как подкосились ее колени и как она начала медленно оседать, — едва успевает подскочить и подхватить ее. Анна лежит на траве, он держит ее голову на коленях. Подбегают Возница и Фотограф. А н н а: Голова закружилась… уже ничего… С е р г е е в: «Скорая» будет здесь через минуту. А н н а: Нет, не надо. Просто вино и солнце… это пройдет очень скоро. Я знаю. Только мне нужно немножко побыть одной. Отдохнуть… Это же непосильно — столько волшебства за один день!.. Сергеев кивает Вознице, тот бросается к лошади и разворачивает экипаж. Сергеев входит в комнату. Это что-то вроде конторы, но кровать, предметы нехитрого холостяцкого обихода свидетельствуют, что здесь все-таки — жилище. Сергеев снимает рубашку, нажимает клавишу телефона-селектора на столе. — Радиорубка, — отзывается селектор. С е р г е е в: Это я. Г о л о с р а д и с т а: Ну? С е р г е е в: Вроде ничего. Уснула. Г о л о с р а д и с т а: Может, колыбельную запустить? С е р г е е в: Не нужно. Запусти полную тишину. Он ложится на кровать. Задумчиво смотрит в потолок, заложив руки под голову. Улыбается — словно удивленно — своим мыслям. Над площадкой холодно горит дежурная лампа. Сергеев с сигаретой сидит в полумраке. Крошечную дорожку на черной морской воде чертит фонарик невидимого судна. Длинная тень приближается и останавливается у ног Сергеева. А н н а: А собачка так и не вернулась. Сергеев бросает сигарету и встает. А н н а: Зато вы, как всегда, точны. Мы назначали наши свидания за час до отбоя здесь, на танцах… Помните? Вместо ответа он протягивает ей руку. С е р г е е в: Разрешите? Анна склоняет голову. Сергеев берет ее руку, обнимает за талию. Над площадкой начинает тихо звучать вальс. И неярко, высвечивая танцующую пару, разгорается прожектор на мачте. Сергеев держит Анну нежно и бережно, она послушна и легка. Ее глаза испытующе глядят на Сергеева. А н н а: Вы успели научиться вальсу?.. Не помните? Как вы называли все это дряхлым нафталином и признавали только твист и рок? Тогда их танцевали украдкой, в уголочке. Разучились? Сергеев останавливается, меняет позицию — для твиста. А н н а: А музыка? С е р г е е в: Приложится. И точно, едва они делают первые движения, вальс осекается, что-то хрипит в динамике — и из него ударяет твист. А н н а: Вы заметили: я уже ничему не удивляюсь. С е р г е е в: И не надо. Они танцуют поначалу несколько неловко, но вскоре осваиваются, и танец выходит складным, веселым, он все затейливее усложняется за счет неожиданных и забавных импровизаций. И свет с мачты — тоже пускается в импровизации, меняясь с белого на желтый, с желтого на красный, высвечивая пестрым мельканием пару немолодых людей, так не по-взрослому резвящихся на пустой танцплощадке… Сергеев и Анна идут по дорожке. А н н а: Повелитель музыки, света и времени! а вы помните, как мы познакомились? С е р г е е в: Конечно. Вы стояли под дождем, я подъехал и сказал: садитесь. А н н а (качает головой): Нет… это было не так. Я страшно завидовала всем, кому давали объявлялки по радио: «Катя Иванова, тебя у ворот ждут родители»… А кто ко мне мог приехать? И вдруг однажды я слышу: «Аня, тебя ждут у ворот». Я побежала. А там стоял он. С е р г е е в: С букетом цветов. А н н а: Нет. С огромной гроздью винограда. С е р г е е в (грустно): Значит, это был не я. А н н а: Значит, не вы… Они останавливаются у крыльца особняка. А н н а: Просто теперь он перевоплотился в вас. Когда снова стал мне очень, очень нужен… Не отводя глаз, она смотрит на Сергеева. И он смотрит на Анну. Подается вперед. Осторожно обняв, наклоняется к ее лицу… «Союз нерушимый республик свободных…» — вдруг во всю мощь обрушивается с неба гимн Советского Союза. Они ошалело застывают. Ползет по мачте вниз красный флаг. Глядя на растерянное лицо Сергеева, Анна не может удержаться от смеха и хохочет. Приветливо помахав рукой, она шагает на крыльцо. С е р г е е в: Вы уходите?.. А н н а: Отбой! Распорядок дня надо чтить. Спасибо вам! Спокойной ночи! Анна скрывается в дверях. Сергеев быстро входит в дверку под крыльцом, берет в комнатке, где висят ключи, трубку телефона. С е р г е е в: Сдурел?!. Не знаю. Что хочешь, только не это. Он снова выходит на улицу. Гимн уже стих. Зажглось окно над балконом, но балкон пуст. Сергеев медленно бредет от дома по дорожке. «Ты у меня одна, словно в ночи луна… — возникает тихо в динамике песня под гитару. — …Словно в году весна, словно в степи сосна…» Г о л о с А н н ы: Дима! Сергеев быстро оборачивается. Анна стоит на балконе, улыбается ему, и улыбка у нее светлая и такая уже знакомая. А н н а: Не грустите! До завтра!.. Сергеев стоит у окна. Отсюда виден весь ночной лагерь, освещенный луной, пики кипарисов, танцплощадка, серебрящееся море. За его спиной в радиорубке, большой комнате, исполняющей по совместительству роль клуба или кают-компании, оживленно, шумно и накурено. Здесь мы видим людей, которых уже встречали в течение дня. Кипятится лохматый Радист. Р а д и с т: Я действовал точно по программе, десять часов — отбой, откуда я знал, что — такой момент? Спасибо бы сказали — у меня за день язык опух! Тот, кого мы видели в роли официанта, отзывается с дивана. О ф и ц и а н т: Опух — от бездарности! «Карета прошлого»… «И поможет вам песня»… Какая пошлость! Р а д и с т: Знаешь, повещай-ка весь день! Это тебе не — подай, прими, пошел вон! Возница, теперь он в майке, нарезав на столе хлеб и колбасу, разливает портвейн по стаканам. В о з н и ц а: Кончай, коллеги, духовное. Съестное готово. Все, кроме Сергеева, подтягиваются к столу. Возница, положив еды в пакет, протягивает его и остаток портвейна в бутылке Официанту. |