Онлайн книга «Первая встреча, последняя встреча...»
|
— А я сейчас вроде на нейтральной полосе! — сообщил Збруев, старательно копируя ладные движения проводницы. — Уже не военный, еще не гражданский, месяц на устройство!.. Хороший танец! — Усвоили? — остановилась девушка. — А может, заодно и твист? — сказал Збруев. — все равно разулся… По-товарищески?.. Снова отсчитывают столбы километры танца… — А ваш цвет волос вам очень к лицу! — крикнул Збруев, буравя пятками ковер. — Да? — Жаль, что мы с вами не переписывались! Вы бы мне про путевые впечатления писали, а я вам — про службу? — Да? — снова отозвалась проводница. В окне показалась закопченная стена, потом — надпись: «Закрой сифон». На переплетении стрелок позвякивали в служебке стаканы и догорала збруевская сигара. — Я, конечно, тоже против дорожных знакомств, — продолжал, отплясывая, Збруев. — Но если вот так, по-товарищески!.. Меня Константин зовут, по-гречески значит верный! И вдруг проводница остановилась. — О, мама мия! — всплеснула она руками. — Я из-за вас чуть станцию не пропустила! Она сунула ноги в тапочки, схватила в служебке флажок и побежала в тамбур. — Станцию?.. — как эхо повторил Збруев. — А я? Поезд стоял у перрона. Збруев очнулся от оцепенения, подхватил чемодан и бросился следом, обнаружил отсутствие сапог, вернулся обратно и заметался по коридору. — Проводник! — закричал он. — Где же я сапоги-то снял? Обнаружив наконец купе с сапогами, Збруев принялся лихорадочно натягивать непослушные носки. Тем временем состав дрогнул и тронулся. — Катя!.. — донесся из вагонного окна отчаянный вопль. — Подожди! Я здесь, в международном!.. За окном тихо отплывала платформа, на которой с букетом цветов и в белом платье стояла девушка — светлая и загадочная, как сон… — Все, отец, — твердо сказал Збруев. — Больше не отвлекаемся! Счеты у вас есть? Получив от проводника счеты, Збруев присел рядом с ним в служебном купе. — Итого — осталось двадцать восемь дней… Откидываем на дорогу пятнадцать суток… Збруев разграфил лист в своем блокноте. — День приезда, день отьезда — один день… Значит, остается тринадцать… Тринадцать на шесть делится? — Смотря чего делить, — отозвался проводник. — Не делится, — сказал Збруев. — Два получается, будем считать с хвостиком… — он записал что-то на листке. — По два с хвостиком дня на… остановку. Маловато. Ну ничего! Теперь будем жить по системе. Збруев открыл блокнот и нацелился в него авторучкой. — Значит, следующая у нас — Терентьева! «Подруга! Больше пряжи!» — начертано было на плакате, где девушка в модненьком комбинезоне протягивает к прохожим руки. Збруев оглядел плакат — и двинулся дальше, раздвигая могучим плечом вокзальную толпу. — Дорогие девушки! — объявляло меж тем вокзальное радио. — Мы рады вашему приезду. В нашем городе требуются прядильщицы, мотальщицы, крутильщицы, тростильщицы, фасовщицы, браковщицы… У входа в привокзальный скверик Збруев остановился и огляделся еще раз. Мимо Збруева спешили горожане, которые были преимущественно горожанками. Из-за кустов в него целилась копьем гипсовая спортсменка. Поискав глазами, Збруев нашел наконец в толпе, представителя сильного пола. Тот стоял, прислонясь к афишной тумбе, и ел мороженое. — Пионер?.. — обратился к нему Збруев. — Ну пионер, — согласился мальчишка. — Родной край знаешь? — А чего? — Как тут у вас?.. население, снабжение? — Население двадцать пять тысяч, — сказал мальчишка. А в магазин бабушка ходит. — Старшим нужно помогать, — заметил Збруев. — Ну, а климат? — Наш город расположен на Среднерусской возвышенности… — уверенно начал знаток родного края, но Збруев перебил: — Ну а где тут женское общежитие номер тридцать один— знаешь? Мальчишка весело лизнул мороженое. — Так они все — женские!.. Девушки возвращались с работы. — Терентьева, к тебе солдат! — услышал Збруев, хоронившийся в тени фикуса, голос вахтерши — и взволнованно выступил из засады. Посреди вестибюля, остановленная окриком, стояла молоденькая миловидная девушка. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. А потом — так же молча — девушка побежала вверх по лестнице. Следом, оглядываясь на Збруева, понеслись ее подруги. Збруев удивленно посмотрел на вахтершу, исчез в тени фикуса — и появился с чемоданом. — Вернись, тебе говорят!.. — убеждали Надю подруги. Надя, растерянная, сидела на кровати, под журнальным портретом Збруева. — Ни за что! — Ждет ведь!.. — А зачем он приехал?.. — А зачем писала? Надя готова была расплакаться: — Откуда я знаю, зачем писала… ничего не знаю… — Но тут раздался деликатный стук в дверь, и все смолкли, как по команде. Надя метнулась к збруевскому портрету, сорвала его и сунула под подушку. Сначала в дверях возник чемодан, а за ним — и сам Збруев. — Збруев. Константин Яковлевич, — помолчав, представился он. — Ольга… — тоже после паузы ответила одна из подруг. — Збруев. — Анастасия. — 3бруев. — Людмила Владимировна, — представилась самая старшая — и Збруев оказался перед Надей. — Константин. Вы… меня не узнали? — Узнала… Девочки! — пискнула Надя, заглянув за спину гостя. Збруев оглянулся — в комнате уже никого не было. — Вот… думаю… — сказал Збруев, — заеду, посмотрю, как живет девушка… Все-таки фотография не дает представления об образе жизни. Может… помощь, поддержка нужна? — Н… нет… — Или совет?.. — Нет… — Ясно. — Збруев помолчал. — Очень меня ваши письма тронули. И листок… помните, вы прислали, засушенный… красивый такой… — А! — уцепилась за это Надя. — Это с клена! — она отбежала к окну. — Вон парк культуры, видите?.. — Ага! Там? — Збруев встал рядышком. — Да, природа у нас достопримечательная! — раздалось за их спинами, и неизвестно откуда взявшийся озабоченный немолодой человек представился: |