Онлайн книга «Зимняя вишня»
|
А н н а: Что же мне сказать… речь — я не умею… С е р г е е в: Дело Королевы — повелевать. А н н а: Ну, хорошо… Тогда… объявляю игру в желания! Так бывало у костра раньше. Каждый, по кругу, должен рассказать о своей самой заветной мечте. Ты? Все оборачиваются к Официанту, который по кругу — первый. О ф и ц и а н т: Триста миллиардов хочу. В о з н и ц а: Это он телевизора насмотрелся. Что до меня — как второй по кругу, сообщаю: всем доволен. Хочу, чтобы все было статус кво. М о р я к (он третий): Статус кво, коллега, было, когда такие костры здесь жгли каждый день. Когда миллиарды были только — киловатт, а море было чистым и прозрачным, как мечта юного пионера… С т о р о ж (неожиданно): Я бы вообще это море к чертовой матери заасфальтировал. А н н а: Зачем? С т о р о ж: А хрена в нем? Одни холерные вибрионы. Машины бы ездили, и флот с Украиной делить не надо. А н н а: Ты? Фотограф мнется, отводит глаза и молчит. О ф и ц и а н т: Он умрет — не скажет. Ф о т о г р а ф: Нет, скажу… (Анне.) У вас такое лицо… вы сами не знаете, какое у вас лицо! И если можно, я бы сделал с него свой самый лучший в жизни снимок… Чтобы когда вас здесь не будет, и мы расстанемся… Р а д и с т: К черту расставания! Пусть всегда будут только встречи!.. Остался один Сергеев, и Анна молча поворачивает лицо к нему. Сергеев встает. С е р г е е в: А я хочу, чтобы Анна, встречу с которой мне здесь подарила судьба, стала перед Богом, людьми и законом — моей женой. Становится очень тихо. Все смотрят на Анну. Анна медленно поднимается. А н н а: Как скажешь, Аурелио… Анна и Сергеев стоят рядом, освещенные восходом и отблесками костра. Поодаль стоят притихшие обитатели лагеря. Впереди них — Возница в хламиде, наподобие мантии. В о з н и ц а: Браки свершаются на небесах, закон их закрепляет, а мы всего лишь люди. И перед нами вы, Анна и Дмитрий, уже муж и жена. Желаем вам счастья. И по обычаю древней Тавриды, где вы встретились, — венчаем виноградной лозой и солнцем в бокале. Сергеев подводит Анну к Вознице. Тот берет из рук Радиста два венка и надевает на жениха и невесту. Затем передает Сергееву бокал золотистого вина — тот выпивает свою половину, и вторую половину выпивает Анна. В о з н и ц а: Прощай, Дима. Теперь тебе в нашей холостой банде не место. Бери его, Анна. Люби и уважай, как мы. Под свадебный марш, грянувший с аккордеона, подъезжает черный «БМВ», украшенный лентами и куклой на бампере. Официант, вышедший из машины, открывает дверцу. Молодые садятся в машину, и «бумер» медленно трогается. Процессия идет следом. Путь недалек, и вскоре машина останавливается у крыльца особняка. Молодые выходят. Моряк распахивает двери. Сергеев поднимает Анну на руки и вносит в дом. Двери за ними закрываются. Возница кладет руку на плечо печальному Фотографу. В о з н и ц а: Не грусти, маэстро. Пошли. Там осталось. Два венка лежат рядом на диване. Анна сидит в кресле. Сергеев — на кончике стола, в другом конце комнаты. Какая-то мучительная, тоскливая тишина вошла в комнату с рассветом. А н н а: Простите меня. Сергеев поднимает голову. А н н а: Я не могла удержаться… не могла отказать себе в этом празднике. У меня их не так много было, еще меньше осталось. Я не должна была так заигрываться. Это жестоко. Простите меня. С е р г е е в: Я не играл. Он медлит секунду, поднимается, идет к выходу. Анна глядит вслед, и на лице ее — след отчаянной душевной маеты. Она поднимается. А н н а: Да подожди… куда же ты? такой глупый, нелепый… взрослый человек!.. Дотлевают последние угли на пепелище костра. Солнце уже высоко, но молчит привычный горн, не поднят флаг, не звучит музыка в динамиках. Полная тишина и пустота вокруг. Солнце едва угадывается за занавешенной шторой. Разбросанная одежда, сползший на пол край одеяла. Голова Анны лежит на плече Сергеева. Анна открывает глаза. Смотрит на Сергеева. Сергеев улыбается и целует ее. С е р г е е в: Не сон. Снов и чудес больше не будет. А н н а: А что — будет? С е р г е е в: Будет жизнь. Теперь я снова знаю, зачем живу. А н н а: А я до сих пор ничего о тебе не знаю… С е р г е е в: А моя история очень простая. Таких тысячи в наше время. Когда кругом черт-те что, и все ценности сместились. И ни труды всей жизни, ни ученые степени, ни знания ничего не значат. Представь, идут автогонки, по старым добрым правилам. И вдруг — крутой непредвиденный поворот, и все, кто не смог в него вписаться, — летят за обочину. А гонка продолжается, уже совсем по другим правилам. А ты сидишь на обломках и знаешь, что жизнь кончена, потому что все отдал этой гонке и не подумал ни о доме, ни о душе, ни о тихой пристани. Но тут появляется старый товарищ, он давно понял, что гонки призрачны и купил себе по случаю… ну, скажем, большой старый гараж… А н н а: У моря… Он называется «Ай-Петри». С е р г е е в: Да. И зовет тебя отсидеться на время, ну, скажем, сторожем… Вместе с другими, такими же потерянными. И вот ты начинаешь привыкать к этой тихой, уютной жизни без цели и смысла, где можешь сам себе сочинять любые сказки… Этот лагерь, правда, — сон, потому что сон кончится, как только новый хозяин перестроит его под какой-нибудь крымский Лас-Вегас. Но он нам будет уже не нужен. Мы нашли друг друга, раз и навсегда. (Он смотрит на печально молчащую Анну.) Не так?.. Анна качает головой. А н н а: И ты знаешь почему. «Навсегда» — у меня нет. У меня есть только «недолго»… Принять такую жертву я не имею права… С е р г е е в: Ты выздоровеешь. Вот здесь я весь мир на голову поставлю, чтобы сделать чудо! А н н а: Последнее чудо сгорело в костре… Сергеев поворачивает лицо Анны к себе, смотрит ей прямо в глаза. С е р г е е в: Мне нужно знать только одно… Глаза Анны наполняются слезами. А н н а: Да, люблю. Люблю… (Она плачет, уткнувшись в плечо Сергееву.) Родной, долгожданный, единственный… Люблю, люблю! и самое страшное, что ничего, ничего не могу с собой поделать!.. Сергеев гладит и целует ее голову. С е р г е е в: Ты только обещай мне верить и слушаться. |