Онлайн книга «Зимняя вишня»
|
Следом за Алексеем, беспомощно оглядываясь на Комиссара, ходит часовой с винтовкой наперевес. — Мои… Вот — угол оторванный! Это Иемуши всучил… Не разглядел я!.. — радостно рассказывал Алексей, обращаясь то к Михаилу Михайловичу, то к бритоголовому, то к чекистам. — Он мне и йены хотел всучить, а курс-то у них — сами знаете! — Кто вы, товарищ!.. — прорвался наконец Комиссар в монолог Алексея. — Я?.. Здравствуйте, товарищ Комиссар! — Алексей протянул руку. — Я начальник Чукотки… — Кто?!.. — Начальник Чукотки! Не сам, конечно, начальник, а согласно мандата… — Алексей полез за пазуху и вытащил… маузер. В то же мгновение у него на руках повисли два чекиста. — Да свой я, товарищи!.. — отчаянно барахтаясь, закричал Алексей. — Мандат-то у меня в поясе остался… а там, на маузере, все написано!.. Комиссар взял маузер. Блеснула медная табличка с надписью «Комиссару А. Глазкову от реввоенсовета фронта за доблесть и отвагу». — Так… — усмехнулся Комиссар. — Глазков!.. Алексея Глазкова я знал лично по Южному фронту. Высокий. Темный. — Он пристально поглядел на Алексея. — Раза в два старше вас. — Он!.. — обрадовался Алексей. — Он самый!.. — Не вы?.. — Не я! Комиссар безнадежно махнул рукой и опустился в кресло. — Тогда рассказывайте… Грузовик, заполненный беспризорниками всех возрастов, с ходу затормозил возле асфальтовых чанов, от которых врассыпную тут же бросились чумазые мальчишки. Соскочив на землю, Лукин заглянул внутрь чана — там, согнувшись, сидел беспризорник, не успевший смыться. — Как зовут?.. — Витька.. Лукин повернулся к сотрудникам: — Берите. Над поверхностью воды показалась мокрая голова. Отплевываясь, чекист бросил в лодку пачку слипшихся долларов, набрал воздуха и нырнул снова. Таких лодок по Яузе плавало несколько. А на мостике стояла лебедка, и двое людей травили из воды трос со шлангом. Вскоре показался круглый шлем. В руке водолаза тоже были доллары и какая-то тряпка в горошек… В кабинет вошел Лукин и вытряхнул из пояса на стол, где со счетами трудился Михаил Михайлович, очередную порцию найденного. — С Яузы, товарищ Комиссар! — Пояс!.. — обрадовался Алексей. — Вот он! Глядите, товарищ Комиссар! Михаил Михайлович сердито щелкнул костяшками. — Тихо!.. Опять сбили… Принесли и уходите! — Слушаюсь… — испуганно козырнул Лукин. Комиссар у окна разглядывал маузер. — Заряжен?.. Алексей пожал плечами. Комиссар щелкнул предохранителем и вынул обойму — она оказалась пустой. — Невероятная история… — Девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот восемьдесят один доллар!.. — Михаил Михайлович снял пенсне и протер глаза. — Невероятная история… — повторил Комиссар. — Вы знаете, товарищ… Глазков, согласно мандату, какое огромное дело вы сделали?.. — Знаю, товарищ Комиссар!.. — радостно отозвался Алексей. — И вам тоже спасибо за помощь! И вам… И вам!.. — Он пожал руки Михаилу Михайловичу, чекистам, бритоголовому. — От всей Чукотки! Вслед за этим Алексей взял со стола пояс и принялся запихивать в него доллары. — Куда? — в один голос воскликнули Михаил Михайлович и бритоголовый. — Как куда? Домой. В Анадырь. Доллары — стопка за стопкой — исчезали в поясе. — Через мой труп! — закричал Михаил Михайлович и обеими руками вцепился в деньги. — В очередь! — решительно заявил Алексею молчавший до сих пор бритоголовый. — Я второй месяц хожу!.. — Товарищи!.. — широко раскрыл глаза Алексей. — Какая очередь?.. Деньги-то ведь мои!.. Чукотские! У меня же план!.. Товарищ Комиссар!.. Все трое, держась за пояс, смотрели на начальника. Комиссар подошел к столу. Стучат колеса поезда. За оконным стеклом тянутся поля, реки, серые деревенские крыши. У окна сидит Алексей. Вымытый, подстриженный, в заметно великоватой шинели. Напротив него — молоденький, крестьянского вида парнишка с сундучком на коленях. Оба молчат. Смотрят в окно, покачиваясь на скамейках. Наконец Алексей, вздохнув, развязал мешок, достал из него пояс в горошек, а из пояса… вынул воблу. Постучал и принялся чистить, поглядывая на попутчика. — Комсомолец? — спросил он. — Комсомолец. — Держи. Алексей долго и задумчиво глядел, как паренек чистит воблу. — Вот ты мне скажи… — вдруг заговорил он. — Положим, есть у тебя миллион… И на этот миллион ты, если захочешь, можешь у себя в деревне хоть завтра полный социализм построить. С баней, с электричеством… Даже, скажем, с планетарием!.. Построил бы?.. — Ясное дело, — усмехнулся паренек. — А тебе говорят: нет! Надо станки там разные купить, гвозди, лекарства… для другой деревни… — А кто говорит? — Не важно. Я, скажем, говорю. — Ты?.. — Я. — А миллион мой? — Твой. — Ну тогда — как захочу, так и сделаю. — А станки? — А на кой они мне? — Ага!.. — язвительно приподнялся Алексей. — У тебя, значит, социализм, а остальные сто шестьдесят миллионов пускай подождут! Какая же твоя комсомольская революционная сознательность?.. Да ты знаешь что? — Что? — Нету такой пошлины, чтобы на нее социализм купить!.. Его строить надо!.. На основе научной теории! Самим! Понял? — Чего ты ко мне пристал? — обиделся паренек. — Сам спрашивал, сам орет… Они помолчали. — Едешь-то откуда? — спросил паренек, возвращаясь к вобле. — С Чукотки… — И куда? — На Чукотку. — Это… почему? — Потому… — ответил Алексей, глядя в окно. — Потому что земля круглая… Снова на экране — глобус. Под продолжающийся стук колес медленно уплывают Москва, Ярославль, Волга, Урал, Сибирь… И со свистком паровоза глобус опять оживает, наполняясь шумами, голосами, музыкой, железными лязгами, грохотом моторов. Нигде не утихает говорящий глобус — даже там, в районе буквы «Р», где еще вчера мы слышали только свист ветра… |