Онлайн книга «Интересные времена»
|
Перед его лицом замелькало «КАК Я ПРОВЕЛ ОТПУСК». – Мешок тухлой рыбы! – Понятия не имею, что это такое, – забормотал Ринсвинд. – Один человек посоветовал почитать… – Подножье чрезвычайно скисшего молока! – Слушай, а можно чуточку потише? Кажется, у меня уже барабанная перепонка лопнула. Стражник притих – скорее всего, потому, что задохнулся от собственных криков. Ринсвинд воспользовался передышкой, чтобы оглядеться. На дороге стояли две повозки. Одна из них была, по всей видимости, клеткой на колесах; сквозь прутья виднелись лица людей, с ужасом взирающих на Ринсвинда. Вторая представляла собой богато украшенный паланкин, который несли восемь крестьян. Плотные занавеси паланкина были задернуты, однако Ринсвинд заметил, что в одном месте они чуть-чуть разошлись – видимо, чтобы кто-то внутри мог его рассмотреть. Стражники тоже это заметили и как-то смешались. – Я могу все объяс… – Молчать, свалка уродливых… – Черепаха, золотая рыбка и, гм, если, конечно, я правильно понял, сыр уже были, – услужливо подсказал Ринсвинд. – Свалка куриных глоток! Из-за занавески показалась длинная тонкая рука и подала едва заметный знак. Ринсвинда рывком подтащили к паланкину. Руку украшали самые длинные ногти, которые ему когда-либо доводилось видеть у кого-либо, кто не мурлыкает и не мяукает. – Каутау! – Не понял? – переспросил Ринсвинд. – Каутау! Сверкнули мечи. – Я не понимаю, что вы от меня хотите! – возопил Ринсвинд. – Каутау. Пожалуйста, – прошептал голос у самого его уха. Голос этот не отличался особым дружелюбием, однако по сравнению со всеми остальными голосами он звучал как нежная песенка. Создавалось впечатление, что обладатель голоса – довольно молодой человек. И этот человек очень неплохо говорил по-морпоркски. – Кау что? – Ты не знаешь значения этого слова? Падай на колени и прижимайся лбом к земле. Если хочешь когда-нибудь еще раз надеть шляпу. Ринсвинд чуть помедлил. Он родился свободным морпоркцем, а свободные морпоркцы очень гордые люди, они никогда не встанут на колени перед каким-то, не хотелось бы слишком сильно это подчеркивать, иностранцем. С другой стороны, свободные морпоркцы, может, и стали такими гордыми потому, что им не рубят головы направо-налево. – Так-то лучше. Отлично. А откуда ты знаешь, что при этом нужно благоговейно трепетать? – О, это я сам сообразил. Ленивым движением пальца рука подала еще один знак. Стражник врезал Ринсвинду по лицу перепачканным в грязи «КАК Я ПРОВЕЛ…». Ринсвинд виновато схватил листки, а стражник поспешил обратно к своему господину. – Эй, голос? – позвал Ринсвинд. – Да? – А что будет, если я потребую неприкосновенности, поскольку являюсь гражданином другой державы? – Ты не поверишь, какие вещи можно сотворить с гражданами других держав при помощи рубахи из колючей проволоки и обыкновенной терки для сыра. – О. – А еще в Гункунге есть пыточных дел мастера, попав к которым, ты будешь жить долго, очень долго. – Утренняя гимнастика, диета с высоким содержанием клетчатки и всякое такое прочее, да? – Нет. Так что лучше молчи в тряпочку, и, если повезет, тебя отправят рабом во дворец. – Везение мое второе имя, – буркнул Ринсвинд. – А первое, кстати, Не. – И не забывай пресмыкаться и благолепно бормотать. – Приложу все усилия. Опять появилась белая рука. Рука держала клочок бумаги. Стражник взял клочок, повернулся к Ринсвинду и прочистил горло. – Внемли же мудрости и справедливости того, что изрек районный комиссар Ки, смердящий клуб болотных испарений! В смысле клуб, конечно, не он, а ты! Стражник еще раз прочистил горло, поднес Листок к глазам и, старательно увязывая слоги друг с другом, принялся читать: – Белый пони бежит чрез цветки… хр… хр… Повернувшись, стражник шепотом посовещался с занавесками и продолжил: – …Хрю… зан… тем… хрюзантем. Хладный ветер шевелит Лепестки абрикоса. Отошли его во Дворец быть рабом, Пока не осыплются придатки Все напрочь. Остальные стражники зааплодировали. – Подними голову и восторженно хлопай. – Боюсь, придатки осыплются. – Терка для сыра очень большая. – Браво! Бис! Потрясающе! Особенно про хрюзантемы! Великолепно! – Так-то лучше. Теперь слушай. Ты из Бес Пеларгика. У тебя как раз подходящий акцент, провалиться мне на этом самом месте, если я знаю почему. Это морской порт, и народ там странноватый. Тебя ограбили разбойники, но тебе удалось угнать у них лошадь и скрыться. Поэтому у тебя нет бумаг, подтверждающих твою личность. Здесь для всего нужны бумаги, даже для того, чтобы просто существовать. И притворись, будто не знаешь меня. – Но я действительно не знаю тебя. – Отлично. Да Здравствует Дело Изменения В Лучшую Сторону При Сохранении Должного Уважения К Традициями Наших Предков И Разумеется, Неприкосновенности Августейшего Императора! – Разумеется. Да. Что? Стражник пнул Ринсвинда в район почек. На всемирном языке пинков это означало, что пора вставать. Он с трудом приподнялся на одно колено и увидел Сундук. Но этот Сундук был не его Сундук. Более того, Сундуков было трое. Сундук трусцой взбежал на гребень пригорка и затормозил так резко, что оставил в грязи множество глубоких бороздок. Сундук не имел приспособлений не только для чувств или мыслей. Видеть ему тоже было нечем. О том, каким образом он воспринимает происходящее вокруг, оставалось только догадываться. Он ощутил близость других Сундуков. Их было трое, и они, выстроившись в ряд, терпеливо ждали за паланкином. Они были большими. И черными. Ножки Сундука исчезли в глубинах его чрева. Спустя некоторое время он очень осторожно и лишь на маленькую щелочку снова приоткрыл крышку. Из трех вещей, которые большинство людей знают о лошадях, под третьим номером идет следующий факт: на короткой дистанции человек легко может обогнать лошадь. Видимо, потому, что у лошади больше ног и в них легче запутаться. Во всяком случае, Ринсвинд, не раз проверивший данное утверждение на практике, склонялся именно к этому объяснению. |