Онлайн книга «Маскарад»
|
А голос все повышался, звенел как колокол, после чего повышался опять. В оркестровой яме, одна за другой, полопались струны всех скрипок. Хрустальные призмы дребезжали уже не переставая. В баре бутылки шампанского дали дружный пробочный залп. Лед в ведерке раскрошился на мелкие льдинки. К общему хору присоединились бокалы, ободки их подернулись трещинками и взорвались, как головки некоего опасного чертополоха. Во все стороны разлетались гармоники, вызывающие самые странные последствия. В артистических гримерках растаял грим номер три. Зеркала треснули, наполнив балетный класс миллионами осколков изображений. Пыль поднималась, мухи падали. В камнях, из которых была сложена Опера, начали перемещаться крошечные частицы кварца… А затем наступила тишина, нарушаемая лишь редкими глухими ударами и звонами. Нянюшка улыбнулась во весь рот. – А, – сказала она. – Вот теперь опера действительно закончилась. Зальцелла открыл глаза. Пустая сцена была погружена во тьму – и вместе с тем озарена светом. Гигантский световой поток струился из какого-то невидимого источника. Но освещать, кроме как самого Зальцеллу, на сцене было некого. Послышались звуки приближающихся шагов. Их обладателю, чтобы приблизиться, потребовалось некоторое время. Но когда он шагнул в окружающий Зальцеллу жидкий воздух, главному режиссеру показалось, будто к нему явился сам бог огня. Он был во всем алом: алый смокинг, отделанный алой шнуровкой, алый плащ, алые туфли с алыми рубиновыми пряжками и широкополая алая шляпа, на которой качалось огромное алое перо. При ходьбе незнакомец опирался на алую трость, украшенную алыми лентами. Но для человека, столь тщательно заботящегося о своей внешности, к маске он отнесся на удивление небрежно. Это была грубая картонка, изображающая голый череп. Такую можно купить в любом магазине театральных принадлежностей. По краям маски торчали резиночки. – А куда все подевались? – громко осведомился Зальцелла. В голове его начали всплывать недавние воспоминания. Нельзя сказать, чтобы они были приятными. Хотя в подробностях вспомнить, что именно произошло, он не мог. Фигура ничего не ответила. – Где оркестр? Что случилось с публикой? Высокая красная фигура едва заметно пожала плечами. Зальцелла начал подмечать и другие детали. То, что он сначала принял за сцену, оказалось слегка присыпанной песком поверхностью. Потолок был очень далеко, так далеко, что дальше уже некуда, и его испещряли холодные твердые световые точки. – Я, кажется, задал тебе вопрос! – ТРИ ВОПРОСА. Слова эти попали в уши Зальцеллы без каких-либо признаков того, что им пришлось, подобно обычным звукам, перемещаться сквозь воздух. – Ты мне не ответил! – НЕКОТОРЫЕ ВЕЩИ НАДО ОСОЗНАВАТЬ САМОСТОЯТЕЛЬНО. И ПОВЕРЬ МНЕ, СЕЙЧАС КАК РАЗ ТАКОЙ СЛУЧАЙ. – Кстати, что ты тут делаешь? Я точно помню, в этой опере такой роли нет! Немедленно сними маску! – КАК ПОЖЕЛАЕШЬ. ПРОСТО Я ВСЕГДА СТАРАЮСЬ ВЖИТЬСЯ В ОБРАЗ. Фигура сняла маску. – А теперь вторую! – выкрикнул Зальцелла. Ледяное предчувствие пронизало его до костей. Смерть коснулся скрытой пружины в трости. Показалось лезвие, тонкое до прозрачности. Разрезая молекулы воздуха на атомы, оно отливало зловещей синевой. – О, – произнес он, поднимая косу. – ТУТ-ТО ТЫ МЕНЯ И ПОЙМАЛ. В подвалах царила тьма, но нянюшка Ягг ходила одна по странным пещерам под Ланкром и с матушкой Ветровоск – по ночным лесам. И вообще, для Яггов темнота не помеха, скорее наоборот. Она чиркнула спичкой. – Грибо? За последние часы тут побывало множество людей. Эта темнота потеряла свою уединенность. Чтобы вынести все деньги, потребовалось много рук. Пока опера не закончилась, в этих подвалах присутствовала некая тайна. Теперь же они превратились в… обычные сырые подземные комнаты. Прежний их обитатель съехал. Нянюшка споткнулась о глиняный черепок и чуть не упала. Ворча, она опустилась на одно колено. Кто-то тут разбил цветочный горшок. По полу были разбросаны какие-то мертвые прутики. Только полный идиот может затолкать сухие палочки в горшки с землей, поставить их в подземелье и ждать, когда что-то вырастет. Подобрав один прутик, нянюшка осторожно нюхнула. Пахло самой обычной землей. И больше ничем. И все-таки интересно: как они росли? Чисто профессиональное любопытство, само собой. Однако нянюшка понимала: этого ей уже никогда не узнать. Уолтер теперь занятой человек, все время на виду. А еще – чтобы что-то началось, что-то другое должно закончиться. – Все мы носим те или другие маски, – сказала она во влажный воздух. – Какой смысл ворошить теперь прошлое… Дилижанс отправлялся в семь утра, по ланкрским стандартам – чуть ли не в полдень. Ведьмы прибыли загодя. – А я хотела купить сувениров, – проговорила нянюшка, притопывая ногами, чтобы согреться. – Для ребятишек. – Нет времени, – отрезала матушка Ветровоск. – Хотя какая разница, покупать-то их все равно не на что, – продолжала нянюшка. – Сама все деньги растранжирила. – Я? О да, Анк-Морпорк навсегда запомнит нянюшку Ягг. – Деньги нужны для того, чтобы их тратить. – Согласна. К примеру, с их помощью я могла бы купить пару новых башмаков. Нянюшка еще немножко попрыгала, что-то насвистывая сквозь зуб. – Очень мило со стороны госпожи Лады, что она позволила нам пожить у нее за счет заведения. – Ага. – Хотя я не сидела сложа руки: играла на фортепиано, рассказывала анекдоты. – Отблагодарила, то бишь, – кивнула матушка. – А вчера приготовила печенюшки. И Особый Вечерний Соус к ним. – Вот именно. – Лицо у матушки стало жестким, как кочерга. – А сегодня утром госпожа Лада поделилась со мной своими планами: она думает в следующем году уйти на пенсию. Нянюшка еще раз окинула взглядом улицу. – Молодая Агнесса, наверное, вот-вот появится, – сказала она. – Не знаю, не знаю, – надменно ответила матушка. – В конце концов, ей тут не очень-то светит. Матушка фыркнула. – Она сама все решит. – Ты, кстати, тоже шоу устроила. Удержать клинок голой рукой – не каждый сумеет. Все были потрясены. – Ха! – фыркнула матушка. – Еще бы не потрясены. Людям же лень головой подумать. Хотя, казалось бы, чего тут ведьмовского? Спрятал в ладони какую-нибудь железную пластинку или еще что. Наипримитивнейший трюк. Но нет, люди предпочитают оставаться потрясенными. Тогда как если объяснение поискать, оно всегда найдется. А они, должно быть, сочли, что стали свидетелями какого-нибудь жуткого ведьмовства. |