Онлайн книга «Приказ: дойти до Амазонки»
— Конечно можно. Но бухгалтеры студии посидели за калькуляторами и решили, что наша маленькая экспедиция обойдется гораздо дешевле, чем строительство полномасштабных декораций. Нет, основные действия все равно будут сниматься в павильоне. Здесь мы берем только общие планы: река, джунгли, животный мир. Будет только несколько проходов актеров по настоящей сельве. Хотя, я уже и не знаю, будут ли эти проходы. После вчерашнего наши «звездочки» сидят по каютам и нос боятся высунуть наружу. — Что, действительно так страшно было? — поинтересовался Евгений. — Ну, в общем-то страшновато, — неохотно признался режиссер. — Мне, бывалому человеку, и то не по себе. А я ведь в армии служил в свое время. — Вьетнам? — Нет, — ухмыльнулся Лазарофф. — Не такой уж я старик. На базе в Гуантанамо. Знаете, где это? — И вы меня совсем за ирландскую деревенщину не держите, Сидни! Где находится Куба, мне известно. Скажу больше, я там однажды даже побывал. — У Кастро в гостях? — попытался пошутить американец. — Где там! Как турист. Побродил по Гаване, съездил в провинцию, искупался в море. Всего несколько дней. — А нас за периметр базы не выпускали. Как в тюрьме, хоть и комфортабельной, жили. — Хорошо понимаю кубинцев. После того что случилось в заливе Свиней, вообще удивительно, что база ваша до сих пор существует. — Значит, вам на Кубе понравилось? Тем не менее, каждую ночь десятки кубинцев пытаются вплавь, на подручных средствах добраться до Америки. — Дураки! — отмахнулся Миронов. — Такие есть всегда и в любой стране. И пусть себе плывут. Кастро, помнится, однажды устроил вам такой подарочек: отпустил всех преступников в Штаты. Как вам это понравилось? — Честно говоря, не очень. Сам я при этом не присутствовал, но, насколько мне известно, последствия сказываются до сих пор. К черту политику, Джек! Лучше скажите, почему вы не рыжий? — В каком смысле? — не понял Миронов. — Ну, все ирландцы должны быть рыжими и не дураки подраться. Евгений хмыкнул озадаченно. — Это вы в газетах прочитали? Смею заверить, что ирландцы далеко не все рыжие. То есть какой-то процент существует, но он довольно мал. Раньше, наверное, рыжих было больше, так они эмигрировали в Штаты. Лазарофф расхохотался. — Ловко выкрутились! Евгений продолжил: — А подраться я всегда не дурак, в этом вы правы. Хотите попробовать? — Ни в коем случае! — поднял ладони, словно защищаясь, американец. — Я очень мирный человек и дать в морду не могу даже тому, кто меня сильно достает. Предпочитаю мирные пути урегулирования конфликтов! «Потому вас вчера и повязали, как пацанов! Нет, чтобы сдачи дать!» — подумалось Миронову. Он сказал: — Но ведь все хорошо закончилось? Никто не пострадал? — Даже никого не изнасиловали, — кивнул Лазарофф. — Бедняжка Мегг Баркли наверняка в печали! — Кто это? — Наша «звезда». Та самая, томная. — И почему же она в печали? — Самца ей хорошего не хватает, вот что! — с неожиданной злостью сказал режиссер. — Может быть, после такого стала бы менее стервозной! — Что, действительно стерва? — сочувственно спросил Евгений. — Слов нет! И ведь была бы действительно «звезда»! А то так себе актрисочка, из второго состава. Но гонора — на трех Лиз Тейлор! Будь моя воля — давно поменял бы на более покладистую. — И что же мешает? — Она племянница продюсера, а тот родную кровь ни за что не отдаст. Что поделаешь, макаронники. — Баркли — итальянская фамилия? — Это псевдоним! А настоящую ее фамилию я не знаю. Наверняка что-то такое, что и не выговоришь. — Да, Сидни, насчет фамилии! Ваша-то — откуда родом? Вы не из евреев, часом? — Вот уж нет! Я наполовину русский! И сказал он это с некоторой даже гордостью. Ишь ты! — Отец был чистокровным русским. Его родители эмигрировали из России после тамошней гражданской войны. А он уже женился на американке. И знаете, какую фамилию носили мои предки? Лазарев! Хорошо звучит? — Прилично. Но потом поменяли на Лазарофф? — Ну да. Знаете, как Смирнофф, те, что водку делают. Миронов окинул взглядом кинорежиссера. Ничего русского в нем не просматривалось. Черные волосы, острый нос, маленькие карие глазки, обширное пузо. Вот он-то действительно больше походил на итальянца. Так он американцу и сказал. Тот покивал в ответ. — У вас острый взгляд. Мать была родом с Сицилии. Но тоже не сама, а ее дед с бабкой. В Америку ведь со всего мира народ съезжался. Все перемешались. И это хорошо! Такой нации — американцы — не существует. Мы — народ! — Ну да, ну да… — глубокомысленно промычал Евгений. Потом спросил: — И на каком этапе ваши съемки? — На самом начальном. В павильоне сейчас лепят те самые декорации, в которых мы работать будем: джунгли, бункеры секретной базы. А мы полетели сюда на недельку отснять природу и все прочее. Вот вернемся — приступим как следует. — Много отсняли? — Самую малость. Искали где поживописнее, забрались сюда, а тут такая неприятность… Хорошо, хоть аппаратуру эти уроды не попортили, оператор уже проверил. Не понимаю, почему они сбежали, ничего не прихватив с собой? «Рассказал бы я тебе почему, а главное, как они сбежали, — злорадно подумал Евгений. — Вот бы шок был для тебя, мирного!» — Испугались, наверное, военных патрулей, — предположил он. — Я слышал, что тут с бандитами не церемонятся. Ни суда, ни присяжных. Расстреливают на месте. — Но ведь это варварство, средневековье какое-то! — возмутился Лазарофф. «А если бы они твоих „звездочек“ изнасиловали, а тебе самому кишки выпустили — это было бы не варварство?» Спорить с американцем не хотелось. Ну его к лешему! Поверил в сказочку, которую ему наплел Миронов, — и ладно. Довезет до крупного города без происшествий — совсем хорошо. А его мировоззрение нас не касается. Пусть себе верит в газетную брехню и считает расстрел бандитов средневековьем. Может, ему так проще живется? В историю группы Миронова американцы, напуганные своим неожиданным и неприятным приключением, поверили сразу и безоговорочно. Да еще обрадовались тому, что все награбленное так и осталось лежать на палубе в куче, куда барахло стаскивали бандиты. Следов крови нигде не видно. Янкесов, как детей, совсем не смутил тот факт, что выстрелов — не было. Ну хотелось людям верить в счастливое избавление, в хеппи-энд! Голливудские киношники они в конце концов или нет? Наверняка их фильм тоже хорошо заканчивается: герой и героиня, обнявшись, уплывают на пароходе в закат. А позади остаются дымящиеся развалины русской и немецкой секретных лабораторий, горы трупов и какой-нибудь симпатичный местный парнишка, который помогал героям, а они его так полюбили, что подумывают об усыновлении. |