
Онлайн книга «Последний континент»
Тонкий цепкий усик скрутился в тугую пружинку, затем пружинка выстрелила, и усик, как лассо, обхватил пролетающего мимо мотылька. Затем изогнулся, окунул обезумевшего от ужаса мотылька в пыльцу мужского цветка, со свистом снова скрутился и плюхнул насекомое прямо в объятия цветка женского. Несколькими секундами спустя лепестки цветка начали опадать. Вскоре его место занял разбухающий буквально на глазах зеленый шарик. Когда из-за горизонта застенчиво показался краешек солнца, арго навтикальный, уникальный как раз готовился принести свой первый и единственный плод. Спустя некоторое время впереди появилась железная то ли башня с большой вертушкой, то ли мельница. Большая надпись на ней гласила: «Приноситтераспивайтте: Праверь Сваю Пушку». — Уж моя пушка всегда при мне, будь спок, — ухмыльнулся Безумный и подхлестнул лошадей. Вскоре они преодолели деревянный мост. Хотя зачем было сооружать мост над ничем не выдающейся песчаной полосой, Ринсвинд так и не понял. — Ничем не выдающейся? — переспросил Безумный. — Да то ж Занудь-Река! Словно в подтверждение его слов мимо проплыла лодчонка. Влекомая верблюдом и бодро поскрипывающая всеми четырьмя колесами, она развила неплохую скорость. — Лодка, — завороженно прокомментировал Ринсвинд. — И чо? Первый раз, што ль, лодку видишь? — На колесах — впервые. Сразу за лодкой проследовало крохотное каноэ. — Будь ветер попутным, они подняли бы паруса. — Но… может, мой вопрос покажется странным, и все же… почему они выглядят как лодки? — Потому что именно так выглядят лодки. — Понятно. Как я и думал, основание очень веское. А верблюды как тут очутились? — Говорят, их приносит течением. За бревна цепляются. Если пошариться по побережью, чего только не найдешь. Наконец в поле зрения показался Приноситте-распивайтте. Если бы не табличка на башне, городок можно было бы проехать насквозь, даже не заметив этого. Общий архитектурный стиль профессионалы охарактеризовали бы как «фольклорный». А люди попроще назвали бы это «помойкой», что так же соответствовало бы истине. «Хотя какая разница, — подумалось Ринсвинду. — Когда день за днем стоит адская жара, а дождей здесь никогда и не видывали, дом нужен только для того, чтобы провести какую-то границу между „внутри“ и „снаружи“». — Ты говорил, это большой город, — заметил он. — Еще какой большой! Цела улица. И кабак есть. — О, так ЭТО улица? Кто бы мог подумать! А эта куча досок — кабак? — Тебе понравится. Им управляет Крокодил. — А почему его зовут Крокодилом? Ночь, проведенная на песке, не улучшила настроение преподавательского состава. А ко всем бедам добавлялось наличие на острове Наверна Чудакулли. Аркканцлер был ранней пташкой — и вместе с тем, как это ни парадоксально, типичной «совой». Иной раз он переходил от одного состояния к другому, минуя промежуточную фазу сна. — Подъем! Кто готов к утренней пробежке? Победителя ждет небольшой приз! — О боги, — простонал декан, перекатываясь на спину. — Только посмотрите на него. Он отжимается. — Я никогда не ратовал за возврат к прошлому, — пробормотал заведующий кафедрой беспредметных изысканий, вытряхивая из ушей песок. — Но раньше таких волшебников, как он, убивали. И очень жестоко. — Ты прав, но таких, как мы, тоже убивали. И тоже очень жестоко, — возразил декан. — А помните, как раньше говорили? — вступил в беседу главный философ. — «Не доверяй волшебнику, которому перевалило за шестьдесят пять». Интересно, почему мы перестали руководствоваться этим правилом? — Потому что, главный философ, нам самим перевалило за шестьдесят пять. — Ну да… И жизнь показала, что кто-кто, а мы доверия заслуживали. — Здорово, что мы это так вовремя узнали. — По вон тому дереву ползет краб, — сообщил профессор современного руносложения. Лежа на спине, он смотрел прямо в небо. — Настоящий краб. — Ага, — отозвался главный философ. — Их так и называют — крабы-пальмолазы. — А ты откуда знаешь? — А я в детстве читал одну книжку, — задумчиво произнес заведующий кафедрой беспредметных изысканий. — Так в ней рассказывалось, как человека во время кораблекрушения выбросило на необитаемый остров и как он там жил один-одинешенек. А потом, уже через несколько лет, вдруг обнаружил на песке отпечаток человеческой ноги. Там даже гравюра была с этим самым отпечатком, — добавил он. — Один отпечаток? — простонал декан, усаживаясь и осторожно ощупывая голову. — Ну… да. И когда он его увидел, то понял, что… — …Кроме него на необитаемом острове живет лишь одноногий чемпион по прыжкам в длину? — язвительно вопросил декан. Голова у него жутко болела, и поэтому хотелось кого-нибудь поддеть. — Вообще-то, потом он обнаружил и другие отпечатки… — Жаль, я на необитаемом острове не один, — откликнулся главный философ, мрачно наблюдая за аркканцлеровым бегом на месте. — Это со мной что-то не в порядке, — спросил декан, — или мы действительно очутились неизвестно где в тысячах миль и лет от дома? — Да. — Так я и думал. А завтрак тут подают? — Тупс раздобыл яйца всмятку. — Этот юноша чистое золото, — простонал декан. — И где же он их раздобыл? — На дереве. В голове декана начали всплывать отрывочные воспоминания о вчерашнем дне. — На яичном? — Совершенно верно, — подтвердил главный философ. — Отличные яйца. В мешочек. С хлебными солдатиками чудо как хороши. — Ага, а потом он пошел и отыскал ложечное дерево… — Ничего подобного. — Хорошо. — Потому что это был куст. Главный философ продемонстрировал присутствующим деревянную чайную ложечку. На ее ручке еще топорщились клейкие листочки. — Куст, на котором растут чайные ложки… — Согласно утверждениям юного Тупса, в этом нет ничего особенного, декан. Нам нужны были ложки, вот мы их и нашли, сказал он. Тем более что чайные ложки вечно куда-то теряются. Больше он ничего не сказал, потому что разрыдался. — В его словах, однако, есть смысл. Честно говоря, это место похоже на какой-то Сахарный город в Шоколадной стране. — Я за то, чтобы убраться отсюда как можно скорее, — заявил заведующий кафедрой беспредметных изысканий. — Думаю, сегодня нам следует заняться лодкой. Что-то не хочется еще раз встретиться с каким-нибудь жутким ящером. — Здесь ведь всякой твари по одной — ты что, забыл? |