Книга Пятый элефант, страница 11 – Терри Пратчетт

– Что, и никаких лоскутов одежды? Никаких бумажников, клочков бумаги с адресами? – спросил Ваймс.

– Ничего, сэр. Воры совсем не думали о других людях.

– Это уж точно, – мрачно заметил Моркоу.

– Первый вопрос, который приходит в голову, – сказал Ваймс. – Почему здесь еще сильнее, чем прежде, воняет кошачьей мочой?

– Запах очень острый, верно? – кивнула Шелли. – К тому же с легким оттенком серы. Констебль Пинг сказал, что, когда он пришел сюда, запах уже присутствовал, а вот кошачьих следов не было.

Ваймс присел на корточки и осмотрел осколки стекла.

– А как мы узнали о преступлении? – спросил он, трогая осколки пальцем.

– Констебль Пинг услышал подозрительный звон, сэр. Он обошел здание со двора и увидел открытое окно. А воры в это время удрали через переднюю дверь.

– Прошу прощения, сэр! – выкрикнул Пинг, выходя вперед и отдавая честь.

Юноша был в Страже новичком – немного дерганый и, казалось бы, всегда готовый ответить на любой вопрос.

– От ошибок никто не застрахован, – отмахнулся Ваймс. – Стало быть, ты услышал звон бьющегося стекла?

– Так точно, сэр. А потом кто-то выругался.

– Правда? И как именно?

– Э… «Вотклятье», – сказал он, сэр.

– Ты обошел дом, увидел разбитое окно и?…

– «Тут есть кто-нибудь?» – крикнул я, сэр.

– Правда? А представь, тебе ответили: «Нет». Как бы ты поступил? Ладно, можешь не отвечать. И что произошло дальше?

– Э… Я услышал, как разбилось другое стекло, а когда снова обошел дом, то увидел, что дверь открыта, а воров и след простыл. После этого я побежал в Ярд и рассказал обо всем капитану Моркоу, сэр, потому что знал, как много значит для него это место.

– Спасибо… Пинг, если не ошибаюсь?

– Так точно, сэр. – И, не услышав дальнейшего вопроса, всегда готовый к ответу Пинг услужливо добавил: – Диалектическое словечко, сэр. Означает «заливной луг», сэр.

– Все, свободен.

Младший констебль заметно обмяк от облегчения и поспешил ретироваться.

Ваймс позволил своим мыслям немного рассредоточиться. Он наслаждался подобными моментами, уютными провалами во времени. Преступление – это своего рода окружающий мир, а стало быть, у всего на свете есть разгадка. Ты стоишь и смотришь, смотришь очень внимательно на то, что находится перед тобой, но, как правило, самым интересным оказывается то, чего ты не видишь.

Лепешка хранилась на постаменте около трех футов высотой, а постамент этот защищала витрина, сделанная из пяти стеклянных листов и привинченная к основанию.

– Стекло было разбито случайно, – наконец сказал он.

– Правда, сэр?

– Взгляни сюда. – Ваймс показал на три вывинченных и аккуратно выложенных в ряд винта. – Воры пытались разобрать витрину. Но, видимо, стекло выскользнуло у них из рук.

– И в чем смысл? – не понял Моркоу. – Сэр, это ведь всего лишь копия! Пара долларов в лучшем случае, так нужно ж еще и покупателя найти.

– Ну, если копия действительно хороша, ее всегда можно выдать за оригинал.

– Это и вправду так, – согласился Моркоу. – Хотя возникнут определенные проблемы.

– Какие именно?

– Гномы не так глупы, сэр. На нижней поверхности копии вырезан огромный крест. Кроме того, она сделана из алебастра.

– О.

– Но мысль была неплохой, сэр, – ободряюще добавил Моркоу. – Вы ж не могли всего этого знать.

– Интересно, а знали ли об этом воры?

– Честно говоря, сэр, я вообще не понимаю, на что они надеялись.

– Настоящая Лепешка очень хорошо охраняется, – пояснила Шелли. – Многие гномы ни разу в жизни не видели ее.

– А кроме того, с такой каменюкой по улицам не больно-то побегаешь, – сказал Ваймс, обращаясь скорее к самому себе. – Итак, что мы имеем? С виду наиглупейшее преступление. Но только с виду. К чему, спрашивается, такие сложности? Замок на дверях музея держится на честном слове. Его можно вышибить одним пинком. Вот если б я собирался украсть эту штуковину, то вошел бы сюда и вышел обратно прежде, чем смолк бы звон стекла. На дворе поздний вечер, никто бы даже проснуться не успел.

Шелли тем временем что-то разглядывала под соседней витриной. Потом она сунула туда руку и достала отвертку, на острие которой блеснула засыхающая кровь.

– Вот видите? – сказал Ваймс. – Что-то выскользнуло, кто-то порезался. Моркоу, ну скажи, какой во всем этом смысл? Кошачья моча, сера, отвертки… Ненавижу, когда столько улик. Чем больше улик, тем труднее что-либо раскрыть.

Он со злостью отшвырнул отвертку. Чисто случайно она воткнулась в дощатый пол острым концом и гулко задрожала.

– Так, я иду домой, – объявил Ваймс. – Когда начнет вонять, все само собой прояснится.

Следующее утро Ваймс посвятил тому, чтобы узнать побольше о двух чужеземных державах. Как ни странно, одна из этих держав звалась Анк-Морпорк.

С Убервальдом все было просто. Он был в пять или шесть раз обширнее всей равнины Сто, тянулся до самого Пупа и был настолько густо покрыт лесом, настолько иссечен горными хребтами и реками, что точных карт его не существовало. Кроме того, он был практически не исследован [6] . У обитателей Убервальда и своих дел хватало, а всякие сторонние исследователи, как правило, уходили в местные леса и больше никогда не возвращались. На протяжении многих столетий всем было практически наплевать на Убервальд. Сплошные деревья, ни до кого не докричишься – какая тут торговля?

Данную ситуацию отчасти изменила гужевая дорога, проложенная несколько лет назад до самой Орлей. Все дороги куда-то кого-то ведут. С гор так и тянет сойти вниз, и обитатели Убервальда не стали исключением из правил. Домой потекли сообщения примерно следующего содержания: «В Анк-Морпорке можно сделать кучу денег. Привозите детей. В чесноке нет необходимости, все тутошние вампиры работают на кошерных скотобойнях. И если в Анк-Морпорке тебя кто-нибудь толкнул, ты можешь ответить тем же. Ты никому тут не нужен, а потому убивать тебя никто не станет».

Ваймс немного владел предметом и мог отличить убервальдских гномов от гномов с Медной горы, которые были поменьше ростом, зато куда более шумливыми и поэтому хорошо ладившими с людьми. Убервальдские гномы, напротив, вели себя тихо, предпочитали лишний раз не попадаться на глаза и почти не говорили по-морпоркски. Заглянув в один из темных переулков рядом с улицей Паточной Шахты, ты оказывался словно бы в другой стране. Но эти гномы были мечтой любого стражника. Не доставляли никаких хлопот. В основном работали друг на друга и охотнее, чем кто-либо, платили налоги (хотя справедливости ради следует отметить, что некоторые кучки мышиного помета приносили больше денег, чем большинство жителей Анк-Морпорка). Кроме того, все возникающие проблемы убервальдские гномы, как правило, решали между собой. Если такие горожане и привлекают внимание Стражи, то лишь в виде обведенного мелом силуэта на мостовой.