Книга Тайна Овального кабинета, страница 113 – Николай Чергинец

— Я слышал, что вас перевели на другую работу?

— Да, мистер Гордон. Сейчас я работаю в Пентагоне.

— Как вы думаете, Анджела, этот перевод не связан с тем, что вы общались с Моникой Левин?

— Не думаю. Мы же с Моникой продолжаем общаться, вместе посещаем три раза в неделю бассейн.

— Сегодня я пригласил ее для беседы и хотел бы сначала поговорить с вами, посоветоваться, как вести с ней разговор, чтобы она была откровенна.

— Мне кажется, что если вы припугнете ее, то она расскажет правду.

— Почему вы так считаете?

— В последнее время она практически при каждой нашей встрече высказывает тревогу. Она очень боится, что ее привлекут к уголовной ответственности за ложные показания, которые она дала под присягой. Моника сейчас в панике, ее охватило разочарование, связанное с тем, что мистер Президент умудрился, кроме нее, переспать со многими женщинами.

— Скажите, Анджела, по вашему мнению, какие доводы мне следует привести, чтобы она не стала снова лгать?

— А вы прослушали магнитофонные пленки наших бесед?

— Конечно.

— Вспомните, она там говорит о своих подарках Президенту и его ей, вспоминает, как и где они вершили свои амурные дела, упоминает массу подробностей.

— А я могу ей сказать и прокрутить пленку?

— Говорить о пленке нежелательно, мистер Гордон. Дело в том, что вы сразу же подставите меня, и наша дружба, естественно, будет порвана. Во-вторых, моему начальству может не понравиться то, что я передала вам копии этих магнитофонных записей, сами понимаете, что это чревато лично для меня большими неприятностями.

— Анджела, как вы считаете, с кем из ваших руководителей можно поговорить об официальной выдаче мне магнитофонных пленок?

Миссис Мор задумалась и только через несколько минут начала отвечать:

— Понимаете, мистер Гордон, все прекрасно понимают, что вам, согласно закону, можно давать любую информацию и материалы. Но есть чувство корпоративности, инстинкт самосохранения, осторожность…

— Я понимаю. Поэтому и спрашиваю, с кем можно мне переговорить?

— Может, с подполковником Грэмли?

— Это новый заместитель начальника службы?

— Да. Дело в том, что после появления в Белом доме нового Президента, он может сохранить свое место.

— И даже быть повышенным в должности и звании. Хорошо, я встречусь с ним в ближайшие день-два. Когда Моника последний раз встречалась с Макоули?

— В том то и дело, что давно. Мистер Президент начал уклоняться от встреч с Моникой. Но Белый дом полон слухов о его новых увлечениях. Все это добавило Монике волнений. Она боится, что мистер Президент не станет ее защищать, если вы посчитаете необходимым привлечь ее к уголовной ответственности за дачу ложных показаний под присягой. Поэтому я уверена, что вы сможете убедить ее рассказать все. Кстати, сегодня утром она мне звонила и просила срочно встретиться.

— И что вы ответили? — насторожился прокурор.

— Я сказала, что занята по службе, и пообещала позвонить в полдень.

— Как вы думаете, ее звонок связан с тем, что я вызвал ее на три часа?

— Конечно, только в этом причина. Ей даже не с кем посоветоваться. Мистер Президент находится далеко, в Африке, и она, бедная, в растерянности.

— Прекрасно. Анджела, я вас очень прошу позвонить ей прямо сейчас и договориться о встрече. Она же будет спрашивать у вас совета. Посоветуйте рассказать мне правду.

— Хорошо, мистер Гордон.

Гордон придвинул ей аппарат:

— Звоните, Анджела!

Миссис Мор набрала номер телефона Левин, и та, словно находилась у аппарата, подняла трубку после первого же гудка.

— Моника? Привет, это я — Анджела. У меня появилось свободное время, и, если у тебя не отпала необходимость в нашей встрече, я готова.

Через минуту миссис Мор положила трубку и сказала:

— По-моему, она дрожит от страха и нетерпения. Мы договорились встретиться через сорок минут в баре, недалеко от Пентагона. Это в трех кварталах.

— Прекрасно. Вы на машине? Если нет, я могу предложить свою.

— Спасибо, мистер Гордон, я на своей машине, правда, припарковала далековато, но времени у меня хватит.

Миссис Мор ушла, а прокурор направился в боковую дверь, в комнату отдыха. Там он находился несколько часов, прослушивая одну за другой магнитофонные пленки с записями бесед Моники Левин.

Минут за пятнадцать до назначенного времени Гордон выключил магнитофон и пробормотал:

Она волнуется, я тоже не менее ее волнуюсь… — и возвратился в кабинет.

И вот она появилась.

Среднего роста, с распущенными каштановыми волосами, чуть полноватой фигурой, Моника закрыла дверь и, сделав полшага, нерешительно остановилась. На ее лице блуждала улыбка, но в ее глазах Гордон заметил тревогу.

«Боится! — злорадно подумал он. — Правильно, бойся и от страха колись!»

Он сделал приглашающий жест рукой:

— Добрый день, мисс Левин! Проходите, присаживайтесь.

Левин, повиливая полными бедрами, подошла к столу и села на стул.

— Миссис Левин, — обратился к ней Гордон, придвигая к себе толстый том. Это было дело слушания в суде, когда Моника Левин давала показания. — Вот передо мной дело, где имеются и ваши показания. Но в первую очередь я хотел бы спросить, как вы оказались в Белом доме?

— Откровенно? — улыбнулась Моника.

— Конечно.

— Благодаря знакомствам моей матери и моему желанию там работать.

— Скажите, мисс Левин, вы не сожалеете о том, что вам в прошлый раз в суде пришлось давать ложные показания?

— Под присягой?

— Да, под присягой, — подтвердил Гордон. Он постарался заглянуть ей в глаза: — Моника, я уверен, что вам было нелегко от мысли, что вы вынуждены врать. Не так ли?

Левин вдруг потупила взор и молча кивнула головой, а когда она посмотрела на прокурора, то ее глаза были полны слез.

— Да, эта часть моей жизни была для меня адом. Я оказалась в безвыходном положении, а точнее, в тупике. Я не знаю, как мне вести себя, что говорить.

— Говорить надо правду.

— И таким образом доказать, что тогда я говорила неправду? Вы же, мистер прокурор, прекрасно знаете, что тогда я окажусь в тюрьме.

— Мисс Моника, а почему вы забываете, что закон дает мне право предоставить вам иммунитет от судебных преследований за дачу ранее ложных показаний?

— Как мне поверить в это?

— Мы оговорим это в специальном протоколе. Поэтому я задаю вам вопрос, ради которого пригласил вас сюда: вы согласны честно и откровенно рассказать все о своих отношениях с Джоном Макоули? Расскажите, как вы познакомились с Джоном Макоули? Вы помните этот момент?