Онлайн книга «Нужна ли России правда? Записки идиота»
|
Бортко: Понятно. Жириновский: И вы всем отрывали голову, кто посмеет хоть где-то пикнуть. Бортко: Так это правильно! Жириновский: Так люди не хотят этого! Мы не хотим жить в лагере, не хотим! Поэтому мы на… послали вашу власть в 1991 году. Никто не вышел защищать вас! Никто! Партию запретили! Вы не должны здесь стоять! Вы представитель запрещенной партии коммунистов! Вы варвары! Вы варвары!.. Соловьев: В поединок вступают гости, у которых есть вопросы к нашим участникам. Прошу вас. Будьте любезны. Васецкий: Васецкий Николай Александрович, профессор социологии, политический советник лидера ЛДПР. Владимир Владимирович, я хотел бы вас поблагодарить за то прекрасное творчество, которым вы, в общем-то, с моей точки зрения, с точки зрения русской интеллигенции, спасли честь нашего искусства. Бортко: Спасибо. Васецкий: В лихие девяностые годы ваши замечательные экранизации моего любимого писателя Михаила Афанасьевича Булгакова… Кстати, его тоже очень любил товарищ Сталин, «Дни Турбиных» — это был его любимый спектакль, благодаря товарищу Сталину мы получили «Мастера и Маргариту». Спасибо вам большое. Но у меня один такой вопрос, который не дает мне возможности, как говорится, свести концы с концами. Вы обиделись, когда Владимир Вольфович в Думе сказал, что вы не коммунист. Бортко: Да. Васецкий: Но Владимир Владимирович, вы посудите сами… Вы, наверное, помните замечательный фильм Параджанова «Тени забытых предков». Сегодня у нас эти тени, так сказать, возникают повсюду. Посмотрите, Сергей Удальцов — тень своего дедушки большевика Удальцова, Пономарев из «Справедливой России» — тень того самого Пономарева Бориса Николаевича, по которому мы с вами изучали историю коммунистической партии Советского Союза. Вы изучали, а я преподавал в Академии общественных наук… Теперь, Владимир Владимирович, ваша, так сказать, родословная, — у вас прекрасный дедушка Владимир. Он был секретарем Центрально-черноземного обкома ВКПБ, в 1937 году репрессирован и расстрелян. Ну, расстреливал тогда Виссарионович, ленинскую гвардию в основном. Сводил счеты с пламенными революционерами. Не сторонников, наверное, социализма в одной стране, а сторонников мировой революции… Ваш папа тоже замечательный человек, Великая Отечественная война… Но вы воспитывались в семье другого мужчины, если вы не забыли, — Корнейчук, это замечательный украинский драматург. Ваша мама рассказывала, как вы с ним спорили на кухне или где-то. Соловьев: Честно вам рассказывают вашу биографию. Бортко: Знаете, я с таким удовольствием слушаю… Васецкий: Так вот, я хочу сказать, вы до драки спорили против Октябрьской революции, против Советского Союза, против товарища Сталина. За что ж вы обиделись на Жириновского, когда он сказал, вы не коммунист? Бортко: Можно сказать? Соловьев: Теперь уже можно. Жириновский: Отвечайте! Антикоммунист Бортко, отвечайте, почему вы скрываете свои честные взгляды антикоммуниста. Бортко: Биография у меня действительно очень простая. Я родился в Москве, жил в Киеве долго. Но не в этом дело. Дело в том, что я жил 22 года в коммунальной квартире с девятью семействами. Девять семей, кстати, семь из них было еврейских. Я уже по идиш могу немножко говорить. Соловьев: А кто нет? Бортко: А кто нет, конечно… Моя мама, которая содержала меня, мою бабушку, — я жил с бабушкой, которая зарабатывала тогда очень небольшие деньги, — вышла замуж за Александра Евдокимовича Корнейчука. Я очень уважаю этого человека, он сделал для меня очень много, но сказать, что он меня воспитывал, нельзя. Жириновский: Вопрос в другом! Бортко: Одну секундочку. А воспитывал меня кто? Жириновский: Вы скрываете свои антикоммунистические взгляды. Бортко: А воспитывала меня школа. Меня воспитывал институт. И бесплатно! А теперь, когда я пришел, — меня пригласили профессором работать в Институт кино и телевидения. Там из 14 студентов, которых учил я режиссуре, 12 были за деньги. И не было экрана вообще в институте. Его сейчас… плохо к нему отнеслись… Соловьев: Да. Бортко: Понятно, что это такое? Когда было лучше, — тогда или сейчас? Жириновский: Вашего отца расстреляла советская власть, неужели вам не жалко своего отца? Бортко: Дедушку. Жириновский: Ну дедушку, какая разница, ваша семья. Все же пострадали. Бортко: Вот что я могу сказать. Я поехал в Курск. Я открыл это дело… досье. И выяснил, что его расстрелял не проклятый Сталин, а написал донос его заместитель. Жириновский: Какая разница? Бортко: А теперь я расскажу историю, очень небольшую. Вы знаете, откуда пошли все эти репрессии? Сталин хотел сделать простую вещь— в 36-м году Сталин хотел сделать то, что делают в Китае… И вот тут действительно началось. Начались доносы. Жириновский: Какая разница? Бортко: Нет, разница большая. Разница в том, что мой дед пал жертвой доноса. Это разные вещи! Жириновский: Ну какая разница? Ну, кто его расстрелял? Суд был или нет? Суд был над ним? Суда же не было! Бортко: Суд был только… Соловьев: Тройка. Бортко: Тройка. Жириновский: Тройка, тройка! Расстреляли!.. Соловьев: Следующий вопрос. Трофимчук: Григорий Трофимчук, политолог. Все познается в сравнении. Не кажется ли вам, уважаемый Владимир Вольфович, что на фоне того красного проекта все сегодняшние, практически все без исключения наши ведущие политики, к которым вы, в том числе, имеете прямое отношение, — на том фоне, на фоне тех кадров, той революции, превращаются в совершенно что-то противоположное. То есть на этом фоне та сказка превращается в легенду. В блестящую настоящую легенду… Все лозунги большевиков, начиная с «Земля народам» были полностью реализованы. То есть земля не покупалась, не продавалась абсолютно. Хрущев переселил людей в отдельные квартиры, — это сейчас их называют «хрущобами», а тогда миллионы людей получили отдельное жилье. А те люди, которых вы назвали «стариками», которые стояли на трибунах при Брежневе, весь мир держали в страхе… Я убежден, что лет через 200–300, по аналогии с бюстами римских императоров, все семь бюстов коммунистических вождей будут друг за другом выставлять где-то, в каком-то пантеоне. Но при этом шесть бюстов будут белыми, начиная с Ленина и кончая Черненко, а последний седьмой — черный, бюст Горбачева. И соответственно здесь товарищ Бортко говорил о том, какие были фильмы раньше. Так вот почему вы все вместе не сняли даже один такой фильм, как, допустим, «Пацаны», как фильм «Офицеры»… А про что снимают сейчас? Фанаты, хулиганы, бандиты, братки. |