Онлайн книга «За нейтральной полосой»
|
* * * Вместо одной стены в камере для задержанных – обыкновенная решетка из толстых металлических прутьев. Всем входящим в райотдел милиции сразу видно, кто там сидит. Люди ходят мимо, местные сотрудники и посторонние, но не обращают внимания на плачущую бомжиху, что обхватила голову двумя руками. Заплачешь, когда такого наследства лишают... Дверь в камеру из коридора – прямо напротив комнаты дежурного. В самой дежурной комнате капитан с пышными буденновскими усами и повязкой на рукаве держит в руках листы протокола, только что принесенные дознавателем. На спинке стула висит небрежно брошенная хорьковая шуба. Розовая подкладка светится качественным шелком. – Оперативно мы сработали... Только час назад ориентировка по розыску пришла... Молодцы... Усы капитана топорщатся с победоносной гордостью. Перед ним стоят два старших прапорщика – Коля и Миша. Тоже довольны. Здесь же и дознаватель. Покручивает в тощих кривых пальцах авторучку. Делает это с ловкостью фокусника. – Где эта шалава такую шубу сперла? – интересуется Коля. – Говорит, парни подарили... Молодые, красивые, в кожаных куртках, лысые... – дознаватель чешет ручкой затылок, но у него там лысины не предвидится – от природы волосатый, – и снова бросает взгляд на шубу. Он расстроен, что подарили бомжихе, а не его любимой жене, которая считает, что одета хуже подруг. – Как же... Подарят... Такой раскрасавице... Как тут удержаться... – смеется Коля. – Издевается, с-сука... – рычит Миша. – Не верит... – Не торопитесь... В самом деле, похоже на правду... Скинхеды... Есть на них заявление... Из травматологического отделения горбольницы... По городской сводке идет... Скины двух азеров избили. С мужика дубленку сняли шестьдесят восьмого размера – пузатый, наверное, дяденька, с бабы хорьковую шубу. Мужик в реанимации... Башку ему велосипедной цепью проломили... С ним пока и не разговаривали... Его сразу на операцию... Баба до сих пор еле языком шевелит... Фоторобот скинов сделать пока не в состоянии... Так... В общих чертах сказала... У нее сотрясение сильное... И глаза синяками заплыли... Как у той вон... – кивает в сторону камеры. – Шубу-то уж подпортила, зар-раза... – пышноусый капитан кончиком башмака стряхивает с розового шелка подкладки шматок сырой грязи. Замирает вдруг, стоя на одной ноге. – Ну-ка... Что это?.. – наклоняется и прощупывает подкладку. – Тут что-то вшито, мужики... Над полой шубы склоняются все. Прощупывают весь низ. Переходят выше. – И здесь... – И здесь... – Тащите ее к экспертам... – распоряжается дежурный. – А если испортим? – спрашивает Миша. Миша аккуратен не только со своей дубинкой и с мешком картошки, предназначенной жене сослуживца. Он во всем такой. – А это не мы... – хитро улыбается дежурный капитан. – Это бомжиха что-то с ней делала... – Ну-ну... – кивает Миша. – Вещь жалко... Дознаватель тащит шубу. За ним устремляется Коля. Миша вынужденно идет следом. Эксперт долго протирает очки, выслушивая историю. И долго еще делает то же самое, закончив слушать. Наконец, кивает на стол сбоку от себя: – Блох на ней нет? Положи... И вытаскивает из пластмассового стаканчика стоящий среди карандашей острием вверх медицинский скальпель. Подпарывает подклад, запускает под него пальцы, что-то прощупывает, потом просто заглядывает в отверстие. – Ага! – говорит так, словно все и всем понятно. И тут же движением фокусника резко отрывает весь низ подклада и держит его приподнятым. Все склоняются, чтобы рассмотреть, что там. Во многих местах к внутренней стороне хорьковых шкурок, из которых сшита шуба, скотчем прилеплены небольшие целлофановые пакетики с белым порошком. – Наркота-с... – докладывает эксперт и отрывает первый пакетик. – Мелкая расфасовка для удобства скрытой транспортировки... Его примеру следуют остальные, вытаскивая всю партию. На столе образуется целая куча таких пакетиков. – Килограмма на полтора в общей сложности потянет... – говорит эксперт. Коля между делом сует один из пакетиков в карман. По старой ментовской привычке... Когда-нибудь сгодится... И продать можно... И, если необходимость представится, кому-то строптивому подсунуть... Такая необходимость встречается часто, потому что народ пошел больше подлый, милицию и власть не чтит, как следовало бы... Эксперт сам работать с наркотиками не умеет. Их следует переправлять на специальную экспертизу. Но он насмотрелся эффектных американских фильмов про мафию – обожает смотреть такие фильмы. И потому, нисколько не сомневаясь в своих действиях, легким движением скальпеля вспарывает один пакетик, берет на кончик небольшое количество порошка и пробует на язык. Знает, что так проверяют качество киногерои... – Похоже на героин... – заявляет авторитетно. – Не-а... – говорит дознаватель. – Героин слегка сероват... Сжелта... Это кокаин, его нюхают... Он тоже не сомневается в правильности своих действий, потому что тоже любит американские фильмы. Берет щепотку, ссыпает на внешнюю сторону кисти горочкой, прижимается к белой горочке ноздрей и тянет носом, зажав вторую пальцем. – Кокаин... – говорит дознаватель. – Фу, гадость... – басит Миша. Он не хочет пробовать гадость ни на вкус, ни на вдох. – Готовьте рапорт, отправляйте в горотдел «по степени тяжести»... – говорит эксперт. – Наше дело маленькое – шубу нашли и поставщиков наркоты вычислили... Дальше пусть сами вертятся... * * * Через час и эксперт и дознаватель будут удивляться своему здоровью – попробовали они наркоту и даже ничего не почувствовали. Во, крепки! Но через два с половиной часа они почувствуют, что со здоровьем у них не все в порядке... Это же почувствуют и наркоманы, которым Коля вскоре продаст пакетик, чтобы вдобавок к картошке купить своей «обширной» жене мяса... Еще через пару часов эксперт и дознаватель узнают, что приняли рицин [1] , от которого в мировой медицине нет противоядия... 2
Поезд приходит в Дрезден с немецкой аккуратностью – минута в минуту согласно расписанию. Циремпила Дашинимаева встречают около выхода с вокзала. Народ двигается к стеклянным дверям большой массой, но встречающих все же видно. Сухощавый пожилой немец в больших, чуть не в пол-лица, очках стоит у двери и держит в руках лист бумаги с написанными русским алфавитом именем и фамилией гостя. Циремпил с трудом выдвигается из людского потока и с еще большим трудом – из вереницы объемных чемоданов и останавливается против немца. И значительно улыбается. |