Онлайн книга «Кроме нас - никто»
|
Прочитав письмо дважды, он отложил его и перечитал свое, до сих пор не отправленное. Потом снова перечитал письмо жены. И дописал к своему целую страницу. И только после этого пошел на почту, чтобы отправить написанное… Впервые за последнюю неделю Вадимиров радовался, что не надо вылетать на задание… * * * Подозрения майора Солоухина, которые генерал Раух сначала посчитал необоснованными и сильно преувеличенными, быстро нашли подтверждение. Полковник Омар снова позвонил ближе к вечеру, поблагодарил полковника Рауха за то, что его спецназовцы доставили в город бежавшего из плена полковника Тафиза, и в дополнение пригласил на маленький раут, посвященный освобождению утреннего похищенного. И не одного пригласил, а обязательно вместе с командиром спецназовцев майором Солоухиным. Причем приглашал очень настойчиво. Так, что иной и не смог бы отказаться. – Вы и ваш майор будете у нас главными героями. Вы непременно должны быть… Полковник опять говорил заготовленными фразами, словно читая их. А там, где следовало импровизировать, подолгу подбирал слова и ужасно коверкал интонацию, и смысл того, что он хотел сказать, доходил не сразу. Раух что-то неладное в голосе Омара почувствовал – некие железные нотки, звенящие откровенно злобно. Настолько злобно, что при всем желании Омару не удавалось их скрыть полностью. И все же нашел удобный и вежливый повод для убедительного отказа: – Во-первых, я уже не полковник, а генерал. Завтра в торжественной обстановке мне будут вручать новые погоны… А сегодня я сам устраиваю маленький праздник для сослуживцев. У нас это называется – «обмыть»… Вам это слово трудно понять и перевести его так, чтобы стало понятно, тоже трудно. Чем-то это напоминает ваш раут с присущими национальными и армейскими атрибутами – много выпивки и мало закуски. Но у нас собирается только тесный круг близких друзей, поэтому я вас не приглашаю сегодня. Вот когда вернусь, тогда будет уже большой праздник… Тогда приглашу непременно… – Я поздравляю, уважающий генерал… – полковник Омар, должно быть, хотел сказать «уважаемый генерал». Но он своей оплошности не заметил, и Раух тоже пропустил ее мимо ушей. – Можете в дополнение поздравить и с утверждением меня в должности командира соединения. Я уже не исполняющий обязанности, а полноценный командир. – Еще раз поздравляю. Кто-то приедет в город вручать вам погоны? – Нет, я сам еду в Кабул. – Я тоже собираюсь на днях в Кабул… А кто будет вручать? – Сам командующий… – Это почетно… Может быть, мне присоединиться к вам в поездке? Хотя у меня завтра много дел. В какое время вы отправитесь? – Планирую перед обедом. – Вертолетом? – Нет, машиной… У вертолетчиков без меня много работы… – Возьмите с собой сопровождение. Дорога опасна. – Обязательно. Я всегда езжу с парой охранников… – Этого мало. – Хватит… У меня все люди заняты… – Ну, это ваше дело. А что вы говорили утром про имама Мураки? – Я хотел узнать, где он сейчас скрывается… – У вас есть какие-то данные? – У нас есть данные агентуры, – на ходу импровизировал генерал. – Согласно этим данным, среди простого народа ходят разговоры о какой-то провокации со смертью Мураки. Эту провокацию затеяли иностранные спецслужбы… – Я хотел бы познакомиться с вашей агентурой… – Это невозможно. Она засекречена… – Тогда хотя бы с данными… – И это невозможно. Данные выдадут агентуру… – Тогда до встречи… Последние слова прозвучали уже угрозой… Такой разговор заставил генерала задуматься. И он вызвал к себе Солоухина, чтобы посоветоваться. Майор пришел быстро. Сначала советовались… Потом стали составлять план действий… Потом позвали офицеров, намеченных к участию в операции… Совещались уже вместе, просчитывали варианты… * * * Пока старший лейтенант Семарглов вместе с Вадимировым выслеживал, а потом и похищал полковника Тафиза, его взвод, меньше суток отдохнув после последней операции, проведенной еще со своим командиром, трижды вылетал на операции в составе других групп. Но возвращению старшего лейтенанта к своим непосредственным обязанностям солдаты обрадовались, это Семарглов сразу заметил по оживлению лиц и по излишней разговорчивости. Зная его манеру говорить внешне слегка легкомысленно, они ее приняли и с ним позволяли себе разговаривать так же. Старший лейтенант подобную неуставную вольность воспринимал естественно. И сейчас даже очередному политзанятию в Ленинской комнате солдаты обрадовались, хотя это мероприятие никто среди солдат никогда не любил, впрочем, как и среди офицеров. Но разговор на политзанятиях опять пошел не о том, о чем говорить следовало в соответствии с тщательным и подробным планом, подготовленным политуправлением контингента и разосланным во все низовые звенья. У солдат были свои вопросы, и отвечать на них было необходимо, чтобы не получить непредвиденную ситуацию. – А что, товарищ старший лейтенант, говорят, с подполковником Яцко из особого отдела опять Мураки расправился? – Чего-чего? – Василий Иванович прекрасно понял вопрос, но переспросил, чтобы с мыслями собраться – что следует говорить, а чего говорить не следует, потому что солдатам не полагается все знать, пока дело не завершено. И даже сам, уже внутренне осознав и оценив ситуацию, он оказался неготовым сразу воспринять тот факт, что солдатам она непонятна и не изменилась со времени прошлых разговоров в палатках. Что вопрос прозвучал именно в его взводе, это понятно. Однако полковник Яцко свою последнюю фразу произнес пусть и при всех, но в вертолете, когда уже загремели винты, когда началась вибрация корпуса и шум достигал того предела, за которым даже слышимость простой речи пропадает, не то что шепот умирающего. Правда, солдаты были рядом, придерживали подполковника, когда старший лейтенант втаскивал его в вертолет. Они могли услышать. Но, скорее всего, услышать не должны были, потому что Семарглов над подполковником склонился, а они – нет. Но, должно быть, услышали. Или догадались по движению губ… Или еще что-то… Об этом «еще что-то» разговор в палатке у майора Солоухина был. Предполагалось, что одной из целей проводимой душманами операции является распространение деморализующих армию слухов мистического характера. Деморализованная армия – это уже армия только наполовину. И откуда слухи берутся, следовало выяснить. – Что за вопрос, я спрашиваю? – еще раз сказал старший лейтенант. Солдаты, теперь уже из заднего ряда, повторили вопрос. Значит, волнует он не только тех, кто сел ближе к командиру. Старший лейтенант отодвинул от стола стул и сел прямо, чтобы подчеркнуть серьезность начавшегося разговора. |