Онлайн книга «Молчание солдат»
|
– Подготовиться к десантированию! – звучит команда. * * * Аббас не боится пуль, хотя и не имеет желания подставлять себя под случайные выстрелы. Он сидит на снегу, прислонившись спиной к камню, положив на колени руки, скованные наручниками, и не знает, как он может помочь Руслану Ваховичу. И вдруг недалеко от него из-за другого камня появляется страшная и смешная одновременно физиономия. Улыбается криво и прикладывает палец к губам, призывая к тишине. Человек осматривается и шагает вперед. За ним, чуть в стороне, так же неслышно движутся другие люди в «камуфляжках». – Ты кто? – шепотом спрашивает, оказавшись рядом, Сохно. – Аббас Абдутабаров... – А что сидишь? Устал? Аббас не понимает шутки и показывает руки в наручниках. – Тогда лучше ложись, – советует этот подполковник с такой страшной для всех боевиков эмблемой на рукаве – летучая мышь обнимает крыльями земной шар. А сам на Аббаса не смотрит и, пригнувшись, шагает вперед, за следующий камень. Аббас понимает, что это помощь отряду... Что будет дальше – неизвестно. Но сейчас, в настоящий момент – это помощь и спасение... И он молча ложится на бок, а спецназовцы огибают его. Недалеко Дукваха лежит также на боку. Рядом с ним другой подполковник. Тоже что-то говорит Дуквахе. И Дукваха молчит. Он тоже понимает, что это помощь своим... Стрельба начинается одновременно в разных местах, стреляют с разных сторон, и сразу замолкают минометы, до этого ведущие методичный обстрел. Слышатся крики, но ненадолго. Потом наступает тишина... Аббас садится и слышит шум. Видит, как недалеко в метре над землей зависают вертолеты и на снег выпрыгивают солдаты. Теперь уже понятно, что это совсем не помощь отряду, но поделать все равно ничего нельзя... Аббас от расстройства глаза закрывает и сидит так до тех пор, пока не слышит скрип снега под чьими-то ногами. По звуку догадывается, что перед ним стоят трое. Тогда только глаза открывает и встает. – Вот вам, товарищ полковник, и Аббас Абдутабаров. Вы очень желали с ним встретиться... – У подполковника, который недавно прикладывал палец к губам, голос в самом деле хриплый и смешливый. – И я желал. И многие желали, – говорит полковник со шрамом через все лицо. – Но я и почти все другие интересуемся не им самим, а его дневниками... А есть человек, который лично Аббасом интересуется. Его в Ханкале отец ждет... – Какой отец? – спрашивает Аббас, не понимая. – Настоящий. Мы его нашли и привезли, думали с тобой поговорить через него. И уговорить с нами пообщаться... Но общение оставим на «потом». Ты сможешь сейчас идти? – Куда? – К Руслану Ваховичу. Со мной вместе... – Я смогу. Но... – Мы сейчас поднимемся к лагерю. Я останусь там, а ты пойдешь к Руслану Ваховичу и сообщишь ему, что в лагере один полковник Мочилов из ГРУ. И желает с ним побеседовать... – А если Руслан Вахович не захочет? – Ему ничего не остается. Он «в мешке». Путь перекрыт и сверху, и снизу. И там и там силы втрое превосходят его силы... К тому же он пойдет не сдаваться, а только на переговоры... Сможешь это сказать? – Могу сказать. Но... Вы сказали про отца... – Потом... Сейчас отправляйся... * * * Встреча двух полковников ГРУ – одного бывшего, второго настоящего – происходит на том самом месте, где стояла раньше палатка Имамова. Каким образом Мочилов определил место – непонятно, но это и неважно. Оба полковника при оружии. Мочилов пришел на переговоры в сопровождении Согрина, оставив последнего в тридцати шагах позади. За спиной Имамова, тоже метрах в тридцати, остался дожидаться Аббас. Еще два десятка вооруженных людей остановились в ста метрах позади Аббаса. А за спиной Согрина, тоже метрах в ста, несколько спецназовцев охраняют двух пленников. – Что вы имеете мне сообщить? – Руслан Вахович держится прямо и гордо. – Пока только то, что с вами желает поговорить генерал-лейтенант Спиридонов. – Я не знаю такого генерала. – Да. Наверное. Когда вы уволились в запас, генерал Спиридонов служил в одном из разведуправлений округов... В настоящее время он руководит агентурным управлением ГРУ. – У меня нет в запасе тем для беседы с генералом. – Есть тема. «Поцелуй двузуба»... Имамов ухмыляется очень горько: – И вы туда же... Со всех сторон обступили... – Мы знаем это. И потому так поторопились вмешаться в ситуацию. За вами охотились и арабские террористы, – полковник кивает в сторону, где под конвоем сидит скованный наручниками араб, что привел два джамаата с минометами к подножию ледника. – И агентура ЦРУ... – Следующий кивок следует в сторону Пола Маккинроя, у которого конвоир отдельный. – И даже некие спецслужбы политических структур России, обладающих реальной властью и деньгами... И все из-за «поцелуя двузуба». – Поговорим лучше об условиях сдачи в плен моего отряда. – Вы согласны сдаться в плен? – Я согласен... Я вынужден согласиться... У меня не осталось места, где я могу жить на свободе... Я и мои люди. – Условия обычные. Вы складываете оружие и подставляете руки под наручники... – Мочилов сохраняет холодность интонации. – А дальше? – А дальше будет следствие. Насколько нам известно, вы не имеете отношения к терроризму... – Я не имею к нему отношения. – Следствие будет разбираться с каждым человеком отдельно. Если в отряде есть преступники, они понесут наказание... Кто не удостоится обвинения, отправится домой... Вы же все условия сами прекрасно знаете. – Я знаю. Я согласен. – Вот и прекрасно... Но вернемся все же к «поцелую двузуба». – Не стоит говорить об этом. Этого препарата больше нет в природе. Я уничтожил и сам препарат, и все материалы по его исследованию. И стер в памяти все данные. И никогда не смогу вспомнить их... – Зачем вы это сделали? – Я представил, что может случиться с миром, если препарат найдет широкое применение... У него были слишком большие перспективы. Такие препараты не имеют права на существование... – Наверное, мы с вами оперируем разными величинами нравственности, – вздыхает Мочилов. – Тем не менее вам придется повторить все это лично генералу Спиридонову. – Я готов повторить кому угодно... И забудьте о «поцелуе». Но... – Что? – Мне сказал Аббас, что в Ханкале его ждет отец... – Да. – Как вы нашли его? – На него указала сестра покойной матери Аббаса. – Это достойный человек? |