Онлайн книга «Переход хода»
— Ясно. Ладно, с этим пока всё. Что Одиссей? Левченко едва заметно пожал плечами. — А что Одиссей? В панику не ударился, чего Загородний опасался. Внешне спокоен — хотя, как я понимаю, за Герду и детей сердчишко-то колотиться. Замысел операции я ему, понятное дело, не раскрывал, но кое-какие намёки сделал. Документы у него в порядке, многоразовые визы, болгарскую и румынскую, мы ему расстарались, так что с этим проблем у него не будет, тем более — паспорт подлинный, мы ему его на всякий случай ещё в позапрошлом году сделали, ежели бы он решил более Бондаренкой не быть. Так что парень наш начеку, ждёт боевую задачу. Калюжный кивнул. — Гут. Какие у тебя и у твоих гавриков есть соображения по этой самой боевой задаче? Подполковник почесал затылок. — Техническую часть мы с Гончаровым и Загородним вчерне сверстали… Генерал спросил полуутвердительно: — Но мучает вас отсутствие связей, налаженной сети, как я понимаю? То направление мы не отрабатывали, и людей надежных у нас там сегодня практически нет — я правильно понимаю твои сомнения, Левченко? Подполковник кивнул. — Так точно. Понимаете, Максим Владимирович, какие-то люди у нас там, конечно, есть, как не быть — но полагаться на них в такой ситуации я бы не стал. Информацию скинуть — они в состоянии, по мелочам посодействовать — могут, а вот ответственность за груз на себя взять — трижды подумают. И наши риски начинают зашкаливать… Генерал кивнул. — Ясно. Что предлагаешь? — Гончаров считает, что для проведения операции в Стамбуле надо иметь резидента. — И этим резидентом, как я понимаю, он видит себя? — Генерал улыбнулся. Левченко чуть смущённо кивнул. — Так точно. Он мне за эти три дня уже все уши об этом прожужжал. Калюжный покачал головой. — Ну, вот неймётся ему самолично с супостатом поединоборствовать… Аника-воин, понимаешь! — Максим Владимирович, я полагаю, в этом предложении Гончарова есть резон. Одиссей будет осуществлять техническую сторону проекта, подполковник Гончаров — координировать его действия с болгарской и … азиатской составляющими операции. Генерал подумал несколько минут, что-то набросал карандашом на листке бумаги — и ответил: — Резон есть. Согласен. Как вы с Гончаровым в целом видите операцию — как я понимаю, общий контур вы уже набросали, раз наш Котовский рвётся по стамбульским базарам пошляться? Левченко улыбнулся. — Набросали. Думаем разделить всю операцию на три части — по возможности, не связанные друг с другом. Первый этап — доставка груза из Подольска до Варны. Второй — из Варны до Стамбула, третий — из Стамбула до… ну, в общем, до места. Генерал почесал затылок. — Не пойдет. Слишком просто — если вдумчиво покопаться, можно будет на первоначального поставщика выйти. А там — и на нас. Левченко удивлённо вскинул брови. — Две ж перегрузки! Калюжный раздражённо махнул рукой. — Не бузи, подполковник! Если я сказал — слишком просто, это означает — слишком просто. Тем более — есть тут одна коллегиальная идея. Мы тут её нашим генеральским колхозом — небольшим колхозом, не бойся, там всего два человека, я да Третьяков — обмозговали, и, при зрелом размышлении, считаю я её единственно разумным вариантом. Левченко молча изобразил внимание. — Значит, так. У Польши, какие из наших железок до сих пор на вооружении? Левченко, наморщив лоб, начал медленно перечислять: — Из противотанкового — "конкурсы", "фактории", "фаготы" старые. Из того, что стреляет вверх — "стрела два", "игла". Наверное, есть ещё в арсеналах совсем уж хлам, годов семидесятых, но это уже полный отстой. Генерал удовлетворенно кивнул. — Хорошо. Что у тебя в Подольске есть аутентичного, как сейчас модно говорить? Подполковник почесал затылок. — Ну, нового ничего нет. Из старых игрушек — "фаготы", штук сорок-пятьдесят… но они уже — каменный век, управляются по проводам, работают только в ясную погоду, дальность всего две тысячи, да и по бронепробиваемости…. В общем, слабоват комплекс для современного боя, особенно — боя противотанкового, хотя в восемьдесят первом в Ливане проявил себя очень даже недурно. Но ведь прошло уже двадцать лет… — Это я не хуже тебя понимаю. Но ведь лупить из этих "фаготов" будут не по лобовухе "абрамсов", как ты понимаешь, а всё больше по бензовозам да разным "брэдли" да "хаммерам", какие наш "фагот" наскрозь прожжёт, и не закашляется — правильно? Левченко молча кивнул. — Вот, стало быть, для тамошнего театра эти трубки ещё очень даже ого-го! А самое главное, что с пусковой этих "фаготов" и "конкурсы" можно запускать, каких у грузополучателя вагон и маленькая тележка…. Стало быть, сотню "фаготов" вместе с пусковыми под польским флагом ты отгрузить в состоянии — правильно я понимаю? — Так точно, сорок пусковых установок и восемьдесят контейнеров с ракетами к ним в сорока вьюках. На сто двадцать пусков. Генерал покачал головой. — Ну вот, стало быть, с этим всё ясно. Сколько всё это железо будет весить? Подполковник почесал затылок. — Пусковая с ракетой весит где-то двадцать три килограмма. Две ракеты в отдельном вьюке — ещё примерно двадцать семь. Итого полста килограмм. — Всего, значит, две тонны? — Так точно. Калюжный кивнул. — Гут. Теперь по ПЗРК. Сколько у тебя псевдопольских вторых "стрел"? — Да сколько и было, сотня. — Хорошо. Двадцать труб вместе с пусковыми и двадцать россыпью — сколько завесят? — Ракета в контейнере весит десять килограмм, комплекс в сборе — четырнадцать с половиной. Будем считать вес брутто в двадцать пять кило. Общий вес партии, стало быть — полтонны где-то. Генерал хмыкнул, покачал головой. — Да-а-а, всего две с половиной тонны разных железяк — а какую головную боль могут устроить, окажись в опытных руках! — Затем, сев за стол и что-то подсчитав на листке бумаги, бросил своему собеседнику: — Вариант доставки надо переиграть! Левченко развёл руками. — Максим Владимирович, для отработки вариантов нам бы месяца два надо, не меньше! И откуда доставлять? Генерал улыбнулся. — Товарищ генерал-лейтенант Третьяков берётся нам подкинуть одну рабочую связь в Закарпатье — тамошние парни гарантируют догрузку нашего железа в польский камьон3. Ребятишки евонные, каких он нам готов подсуетить, контрабандой сигарет и спиртного промышляют уже лет десять, и чем может грозить любая неувязка — знают на собственном опыте. Уловил? |