Книга Входящая во Мглу, страница 62 – Кэт Ричардсон

Они посмотрели на меня оценивающе, потом переглянулись. Женщина в джинсах пискнула:

— Вы имеете в виду тощую Гвен?

— Я не знаю, как она выглядит. Наш общий друг сказал, что я могу найти ее здесь, за игрой в "Драконов и подземелья".

Стоящий мужчина закатил глаза.

— Вы полный чайник, верно? Держу пари, у вас даже роли еще нет.

— Я пришла не играть. Мне просто нужна Гвен.

— Если вы о тощей Гвен, — снова начала женщина в джинсах, — ее сегодня не будет. Она сказала, что пойдет на фильм в "Гранд илюжн". Просила меня сыграть за нее.

— Ладно, попробую там. Как мне ее узнать? — осведомилась я.

— Она очень худая, все ребра можно пересчитать.

Один из мужчин в джинсах возразил:

— Да не так чтобы сильно.

Вмешалась женщина в зеленом платье:

— Так, так. Она похожа на призрак супермодели, скончавшейся от анорексии.

Они захихикали.

— Хорошо, — сказала я. — Буду искать тень Кейт Мосс. Спасибо.

Не успела я отойти на десяток шагов, как они опять заспорили.

— И все равно, по-моему, бессмысленно кидать оцепенение в зеленого крылатого дракона…

Интересно, как бы им ответила Мара. Я поднялась обратно по лестнице и вынырнула на улицу, все еще в поисках Гвен.

Наполовину кинотеатр, наполовину кофейня, "Гранд илюжн" — северный «якорь» авеню. Южный «якорь» северо-восточного отрезка Юниверсити-уэй — административные здания Вашингтонского университета. Тут меньше чем за десять кварталов можно пройти всю гамму от делового стиля до модного трэш-шика, если по дороге вас не собьет агрессивный скейтбордист.

Когда я добралась до кинотеатра, фильм уже шел. Две парочки студенческого возраста, которые болтали и потягивали кофе в кофейне, были единственными людьми в поле зрения. Я уставилась на кассу, пытаясь решить, как поступить дальше.

Молодая женщина в длинной юбке из батика и темно-синем свитере окликнула меня сзади.

— Здравствуйте, — проговорила она низким голосом. — Вы хотели купить билет? Фильм начался где-то в восемь, так что первая часть уже почти закончилась.

— Я ищу кое-кого, она должна была прийти сюда сегодня. Ее зовут Гвен, и она очень… стройная.

Женщина грустно улыбнулась.

— Вы, наверное, имеете в виду леди Гвендолин Анорексийскую. Она зашла около получаса назад. Если хотите, можете подождать ее в кофейне.

Я взяла чашку кофе и села за столик лицом к двери в кинозал. Двадцать семь минут спустя фильм закончился, и зрители хлынули в кофейню. Найти среди них Гвен труда не составило.

Она была как две капли воды похожа на Леди из Шалотта с картины Джона Уотерхауса. Даже носила длинное белое платье с ниспадающими рукавами. Волосы волнами струились до бедер, и казалось, что эта Лилейная дева годами не ела ничего, кроме капустного листа и капельки росы. Однако, несмотря на талию не шире карандаша, она не выглядела скелетом, просто чуть усохшая.

Когда она вошла в зал, я выступила вперед представиться.

— Простите. Вы Гвен?

Мгла неслась за ней по пятам. Кожу защипало от холода. Оставив без внимания ее бесцветную улыбку, вокруг нас сгустился темный туман.

— Меня зовут Гвен. — Голос был такой же тонкий, как она сама. — Зачем вы меня искали?

— Ваше имя мне дал молодой человек, Камерон Шедли. Понимаете, о ком я? — спросила я.

— Я знаю о Камероне Шедли.

— Значит, вы никогда с ним не встречались?

— О, мельком, еще в его дневной жизни. Мы так и не подружились. Его больше нет с нами.

— Зависит от того, кто такие «мы», — заметила я. — Он мой клиент. Я частный детектив.

— О! Я не знала, что нам оказывают услуги люди вашей профессии. Вы не одна из нас.

— Верно. Я дневная.

Гвен хихикнула.

— Давайте я возьму чай, — пробормотала она и уплыла к кассе.

Через несколько минут Гвен вернулась. Она крутила в руках фарфоровый чайник и чашку, но не пила.

— Не знаю, поможет ли вам то, что вы услышите от леди Гвендолин Анорексийской. От меня вообще мало пользы.

То, с какой легкостью она назвалась собственным прозвищем в третьем лице, сбило меня с толку.

— Может, вы и ошибаетесь на сей счет, — предположила я. — У Камерона небольшая проблема с Эдвардом, и он попросил меня вмешаться. Но я хочу вначале побольше узнать об Эдварде. Вы ведь с ним знакомы?

— С Недом? Нед безответственен, но хорошо маскируется. Наверное, это нетрудно, когда у тебя дюжина шестерок, которые берут на себя мелкие детали.

— Давно вы его знаете?

— Всю свою не-жизнь. Он создал меня.

В голосе Гвен не было злобы, да и вообще никаких эмоций. Она говорила своим слабым, размеренным тоном, словно о постороннем человеке.

— В 1969 году я была беззаботной маленькой потаскушкой — занимайся любовью, а не войной, ну, вы понимаете. А Нед был… ну, Недом. Я не знала тогда, но он как раз завоевал Сиэтл, в общем, сорвал большой куш. Я — его ошибка.

Гвен замолчала и отпила из кружки, больше вдыхая запах, чем глотая чай.

— Как так? Разве в вампира обращают не осознанно? То есть случайно это не происходит, верно?

Ее голос парил будто лепесток.

— Верно. Я имею в виду, он ошибся, выбрав меня, да и момент неудачный. Планирование с дальним прицелом — не его конек. Он авантюрист, вот где его стихия.

— А вы?

— А что я? Я никто. В таком маленьком сообществе, где каждый член на счету, меня едва замечают. Я смотрю фильмы, потому что люблю киношных людей и сопереживаю им; они никогда не стареют и не умирают или не превращаются в чудовищ, сохранив вечную молодость. Они такие милые. Даже плохие парни. Мне нравятся киношные люди.

— А как же ваши друзья по ролевым играм?

— Они не друзья, они черви. — Гвен медленно моргнула. — О! Я грубо выразилась.

— Я не стыжусь быть червем. Но если вам они не нравятся, зачем проводить с ними время?

— Они меня не раздражают. Интересна сама игра. Я уже три года в нее играю, и люди меняются. Так чудесно представлять, что жизнь и смерть, приключения и честь имеют значение. Гораздо лучше, чем просто дрейфовать в неизвестности, когда все равно. Иногда даже лучше фильмов. Это почти как жить. И я значу куда больше, чем когда-либо.

— Что еще вы можете сказать об Эдварде?

— Немного.

— А о "ТПМ"?

— "ТПМ"? Один из его мелких проектов. Не знаю, что из него вышло. Нед любит играть с вещами, зданиями, бизнесом и тому подобным. Это игра. Для Неда большая часть мира — игра. Он любит выигрывать — даже обманом, но не нарушая собственных правил. У него есть правила, знаете, они просто не те, что у всех остальных. Вот и все.