Онлайн книга «Сталин. Битва за хлеб. Книга 2. Технология невозможного»
|
вдвое легче от налога. Меньше этого иль выше — и в картошке будет лишек. 5. Ты картошки этой часть дома съешь с семейством всласть. 6. А другую часть на воз навалил и в город свёз. 7. Хоть разверстка была для крестьянства клеткою, да пришлось установить повинность этакую. Пришлось такой тяжелой ценой армию кормить, измученную войной. 8. А вот почему налогу каждое хозяйство радо: в налоге этом одиннадцать разрядов. А более правильных расчетов ради 7 групп в каждом разряде. Если с клеткой способ разверстки схож, то налог на дворец похож. 77 во дворце покоев. Ищи помещение, подходящее какое. А комнат в нём 77. Справедливое помещение найдётся всем. 9. Чтобы взялись все за труд, ото всех налог берут. Коль крестьянам город нужен, дай ему обед и ужин. 10. Чтоб налог вам в тягость не был, засевайте больше хлеба. Чтоб росли излишки ваши, засевайте больше пашни. 11. Чтоб больше положенного не взыскали ника установлена точная налоговая таблица. Способ употребления таблицы таков: скажем, у тебя 15 десятин пашни на 5 едоков. 12. Значит, десятин на каждого три. В пятом пункте, трёхдесятинник, смотри. 13. Затем прикинь размер урожая. Скажем, 28 пудов десятина рожает. Налог твой тебе укажет разряд второй. 14. По этому разряду в пятой группе стоит четыре пуда. И никто в мире с десятины не возьмет больше, чем четыре. А с трёх готовь 12 пудов. 15. А сколько всего должны взять? Помножьте 12 на 5. Или, если будет 4 с десятины сдаваться, значит, с пятнадцати десятин должно 60 государству идти. 16. В свете дурней много больно. Эти дурни недовольны: — Чем я больше жну и сею, тем с моей работой всею я же больше и плачу Я работать не хочу Зря не буду тратить труд, лучше землю пусть берут. — 17. Бросить труд расчёта нету. Ты прикинь-ка цифру эту. При урожае в 58 пудов, однодесятинник, 3 пуда готовь. 18. А у кого больше 4 десятин, у того с десятины десять будет идти. С 4 же, значит, 40 сдаётся, а 198 пудов себе остается. Хоть три пуда платить и легко, да остается себе 55 всего. Больше сеешь — больше дашь и остаток больше ваш. 20. [85] Кто не смотрит дальше носа, засевает только просо. Хоть раздетым ходит он, а не хочет сеять лен. 21. Чтоб засеивался лихо, лён одним, другим гречиха. В поощрение при сдаче могут их равнять иначе. Льготы все на этот год вам объявит Наркомпрод. 22. Какой налог лежит на ком? Размер налога устанавливает волисполком. А за правильностью смотрит сельский совет. Если же эти органы работают не по декрету, то к ответственности привлекают за неправильность эту 23. Хозяйство, в котором пашни не больше десятины имеется, с такого хозяина ничего не берётся, разумеется. 24. Освобождение других плательщиков нигде не может быть разрешено, кроме как в Совнаркоме. Если у кого хлеба много, а налоги платить не хочет, разумеется, таким в Совнарком не надо лезть. 25. В Совнарком обращаются только тогда, когда настоящая нужда есть. Скажем, такая-то деревня внести налог рада, да хлеб весь перебило градом. 26. Вот такая с бумагою идти может. С такой Совнарком налог сложит. Трудно сказать, как бы выглядели эти исторические документы и появились бы они в этом году вообще, если бы советское правительство имело машину времени или хотя бы дар предвидения. Но не было этого дара, никто еще не знал, каким будет урожай лета 1921 года, и могло показаться, что самое страшное уже позади… «За» и «против»
Почему же обе формулы бессовестны, а не просто ошибочны? Потому что никто — ни Шафаревич, ни Зорькин — ни разу не сказал: в какой из критических моментов после февраля 1917 г. они в реальном спектре политических сил заняли бы иную позицию, чем та, которая победила в проекте советского строя. Вот это было бы честно, поскольку тогда их критика была бы сопряжена с личной ответственностью. Сергей Кара-Мурза. Советская цивилизация Политика большевиков — как вообще, так и крестьянская в частности — вызвала бурю негодования. Как в пространстве — от общественности до их собственной партии, так и во времени — с весны 1918 года и по сей день. Вся эта критика абсолютно верна и бесспорна… если принимать за образец чисто теоретическую модель идеального общества. Так Манилов мог бы критиковать традиционный русский пейзаж за отсутствие пальм, необходимых для его парадиза. Основной аргумент «за» большевиков — это, конечно, сохраненная ими Россия, через каких-нибудь тридцать лет ставшая из захолустной окраины цивилизованного мира одной из двух сверхдержав. Впрочем, не будем обсуждать слона, хотя его многие и не примечают (кому больше нравится образ дуба и свиньи под ним — не возражаю). Поговорим лучше об экспонатах шкафов и витрин. Я не раз уже сталкивалась с тем, что добросовестные ученые, тщательно собрав множество фактов, делают из них странные, парадоксальные, хотя и идеологически правильные выводы — но как же быть с логикой? При написании этих глав я много пользовалась книгой Таисии Осиповой «Российское крестьянство в революции и Гражданской войне». Тщательно и предельно добросовестно собрав огромное множество фактов, автор, когда доходит до их осмысления, закладывает внезапные виражи, вроде следующего: «Созданные в соответствии с требованиями партийной программы коммунистов и для достижения их цели — углубления социалистической революции через развитые гражданской войны в крестьянстве — комбеды олицетворяли этот процесс. Императивное осуществление ими доктринальных задач РКП(б) влекло за собой массовые нарушения законности, злоупотребления властью и оружием…» |