Онлайн книга «Операция «Зомби»»
|
После такой впечатляющей фразы он сам собрался торопливо сбежать, не попрощавшись, как и не поздоровался, но я остановил его холодными словами: – Скоро ужин. Мы сильно голодны. – После ужина будет поздно... Он все же сумел убежать до того, как я поднялся с кровати. А я, отказавшись от преследования, старательно наморщил лоб. Так мне лучше думается в затруднительных обстоятельствах. Если в комнате есть «прослушка», то этот человек попадет в неприятную историю. А есть ли она здесь? Это не комната карантина. Это гостиница. Но тем более может быть и здесь. Может быть и видеонаблюдение. Неожиданный гость не оставил – очевидно, по забывчивости – визитной карточки, но если он в курсе наших дел, то он здесь – старожил, причем старожил, имеющий допуск к чему-то секретному, о чем мы пока понятия не имеем, хотя иметь понятие желаем. Одна фраза «вы же все можете» говорит о его осведомленности, большей, чем наша осведомленность в собственных возможностях. Старожил должен лучше знать местные порядки. Должен знать и о возможной «прослушке». Говорит ли его появление о том, что «прослушки» нет? А если это провокация? Уважаемому господину профессору, должно быть, не слишком понравились дружеские объятия маленького капитана. И он в состоянии устроить нам провокацию. Бегите! Вас догонят и перестреляют. Или новую дозу снотворного вкатят. Опять слоновью. Тоже приятного мало. Может это быть профессорской местью? Может! Лично я вполне могу ожидать от него такой гадости, несмотря на то что успел внушить ему самые дружественные чувства. Стоп! Если есть «прослушка», нам бежать уже бесполезно. Караулить будут с распростертыми объятиями. Хотя мы, по правде говоря, и не собирались этого делать. Иначе зачем мы вообще сюда с такими трудностями добирались? Значит, можно и даже нужно советоваться с Пулатом открыто и обсуждать вариант с провокацией. Это будет нам на руку и одновременно окажется ударом по мстительному профессору. А если «прослушки» нет, все останется на своих местах. Но более подробно мы поговорим на открытом воздухе, где могут быть только растопыренные уши, а они менее чувствительны, чем электронные приборы. Вода перестала шуметь. Через минуту и Пулат вышел. Лицо его светилось таким счастьем, словно он выиграл в лотерею возможность снова взять профессора в заложники. – Ну что, товарищ капитан, будем мы бежать отсюда сломя голову еще до ужина или побежим чуть позже, когда жирок успеем нагулять? Одновременно со словами я подал сигнал о «прослушке». Пулат понял. – Что, сильно заскучал? – спросил он. – Скучно до безобразия. – Мне тоже, – согласился маленький капитан. – И нет ни одного порядочного человека, которого стоит в заложники взять. Даже обидно. Профессор мне теперь совсем не интересен. Он так же скучен, как и все здесь. – На тебя снотворное все еще действует? – Для того так долго и мылся. На лету засыпаю. – И я спать хочу, спасу нет! После ужина – решено! – не бежим. Значит, будем спать? – Будем. Было бы с кем... – Ну, местную администраторшу могу тебе уступить. Она не в моем вкусе. Кстати, и тех поварих, про которых Сережа рассказывал. Забирай оптом, я не жадный. – Ты что, за извращенца меня держишь? – Пулат чуть не обиделся. – Администраторша! Я еще не некрофил... – Могу поспорить, она лет на пять тебя моложе. – Ага... Зато я молод душой. Кстати, твои веселые мысли о побеге как-то связаны с тем человеком, который приходил? – Откуда ты знаешь, что кто-то приходил? Разговор слышал? – Я думаю, вы шептались... О побеге всегда принято говорить чуть не злобным шепотом. Просто после него остался запах хорошей туалетной воды. Хорошая туалетная вода – моя слабость. – Да, после ванны с пиявками это, должно быть, в самом деле приятно. – Не говори мне про пиявок. Мне становится плохо. Пойдем на свежий воздух. Кстати, вон направляется в нашу сторону твой друг Сережа, – показал Пулат в окно. Сережа спешил, быстро переставляя длинные ноги и сосредоточенно глядя на тропинку, словно что-то там потерял. А вид у него, показалось мне сверху, отнюдь не беспечный. И трудно при всем великом желании не связать его внешнюю обеспокоенность с визитом заботливого незнакомца. – Зачем заставлять человека подниматься на третий этаж? Спустимся к нему. – Сейчас, я оденусь, – поспешил Пулат. И пока я сам натянул куртку-камуфляжку, пока выполнил некоторую нехитрую процедуру – намочил тряпочку и положил в нее парочку самых жирных пиявок, пока закрывал дверь на ключ, маленький капитан уже вышел из своей комнаты. – Я готов. Мы стали спускаться и встретили Сережу у лестницы на первом этаже. – Собрались погулять? – поинтересовался он с самой мрачной физиономией. Но мы не дети, чтобы нас выражением лица пугать. – Тебя, друг дорогой, в окно увидели и пожалели твои легкие. Все-таки третий этаж – не подвал... Решили по доброте душевной встретить. Он воровато оглянулся – нет ли кого поблизости. Только после этого сказал отрывистым, почти рваным шепотом: – После ужина вас приглашает на беседу профессор. Если сможете, откажитесь от встречи. – Почему? – Так лучше для вас будет. Мы-то, к сожалению, все через это прошли. А вам не надо... Вам, наверное, это вообще нельзя... – Почему нам не надо? Почему нам нельзя? – с угрозой в голосе настаивал любопытный Пулат. Любопытство всегда было его пороком. Я уверен, что он исключительно из любопытства и согласился в здешние степи отправиться. – Потому что после этого вы станете такими же, как мы... – То есть? Взял, молодой человек, лопату в руки, копай глубже, хоть до уровня могилы. – Мое дело предупредить! – Сережа чуть не психанул от нашего встречного недоверия. – А уж вы поступайте как знаете... – И выкатил грудь колесом, словно утверждая, что дальше разговаривать не намерен. – Мы, кажется, собрались прогуляться? – Я взял и того, и другого под руки и потащил к выходу. – Если драться намереваетесь, то на свежем воздухе. За битье стекол могут даже из местной гостиницы выселить и счет на пенсионный фонд выставить. Если выселят, где будем ночевать? Профессорский подвал мне не нравится по причине отсутствия должной вентиляции. На улицу! Вперед! Они поддались моим уговорам. – Ключи от комнат оставьте! – скомандовала из-за своего стола администраторша. – Мы на этой неделе еще собираемся непременно вернуться в этот приют вампиров. И обязательно со свежими вестями, будьте уверены, – бодрым пионерским голосом ответил Пулат, и мы тут же оказались за дверью. К моему удивлению, администраторша не поспешила вслед за нами с естественным намерением все же отобрать ключи у нерадивых жильцов. Похоже, прощание маленького капитана заставило ее задуматься достаточно основательно и надолго. Пулат умеет прощаться. Это его известная слабость. Помню, когда некие турецкие туристы уезжали из Германии, швейцар-гренадер с гренадерскими же усами очень желал помочь Виталию донести до выхода тяжеленный чемодан. Но у Пулата почти кончились деньги и нечем было заплатить за такую услугу. И тогда он, чтобы швейцар отвязался, очень подробно стал объяснять верзиле на чистом русском языке, а отнюдь не на турецком, что у того отклеился гренадерский ус. Хотя только за день до этого говорил с тем же швейцаром на смеси немецкого и турецкого. Когда мы оглянулись, покидая холл гостиницы, швейцар сосредоточенно трогал свой ус перед зеркалом, будучи не в состоянии понять, что же случилось с его гордостью. У местной администраторши гренадерских усов, к счастью, не оказалось, но задумалась она почти аналогичным образом. Может быть, приняла на свой счет высказывание о вампирах – не знаю... |