Онлайн книга «Первый к бою готов!»
|
Так, ни о чем не разговаривая, мы просидели минут десять, если не больше. У меня в плену как-то нарушилось привычное умение отсчитывать время. Иногда кажется, что прошел час, а потом говорят, что только десять минут всего меня и били-то... Наконец зазвонил телефон. Мовсаев трубку взял и долго говорил о чем-то на чеченском языке. Потом что-то записал и трубку положил. Опять минуту подумал и закурил новую сигарету. И только после этого начал разговор: – Значит, ты, капитан, говоришь, что капитан Дмитриенко не служит в ФСБ?.. И стоило ждать, чтобы задать тот же вопрос? – Он служит в нашей бригаде... Я подумал, что после этого ответа Мовсаев позовет шакалов и меня снова начнут «обрабатывать». Но Абу только криво усмехнулся. – Значит, твой лейтенант ужом вертится и оговаривает капитана... Я не ответил. – Боится лейтенант побоев... Боится... Ладно, я не о том... Первый вопрос... Почему ваше командование не начинает переговоров об обмене? Не мы же должны начинать их... – Об этом следует спросить командование. Я только линейный офицер, исполнитель, и не могу отвечать за штабных работников... – Плохо... Тогда второй вопрос! Я тебе сейчас дам трубку, ты поговори со своим командиром бригады... Мне передали только номер вашего дежурного, пусть он командира бригады найдет... Ты переговори с ним и подскажи, что у нас есть предложения по обмену. Но решаться все должно на более высоком уровне, чем командир бригады спецназа. Пусть он сам к своему командованию выходит... Поговоришь?.. – Отчего же... Переговорю... Мовсаев резко встал, отчего опрокинул стул на стену, протянул мне трубку и стал набирать номер, который при мне записал во время разговора. И тут же включил спикерфон, чтобы слышать разговор и иметь возможность в него вмешаться при необходимости. Дежурный оказался незнакомым, наверное из пополнения, но ответил сразу. Я представился, сказал, что звоню из плена, и попросил позвать командира бригады. К моему счастью, полковник оказался в кабинете. – Леня, ты? – спросил возбужденно. – Я, товарищ полковник... – Что-то голос не узнаю... – в голосе почувствовалось беспокойство. – Говорить трудно... У меня ребра сломаны... Конечно, полковник привык, что у меня слова вылетают, как пули из автомата. Как тут узнаешь... Но интонации он все же уловил. – Скажи-ка, как мою собаку зовут? – Кучум... – Все нормально, Леня... Где ты? – В Шали... Вместе со всеми, товарищ полковник... Я звоню из кабинета начальника местной службы шариатской безопасности Абу Мовсаева. Он рядом стоит... Спрашивает, собирается ли наше командование производить обмен и почему не торопятся с предложениями... – Ничего наше командование делать не хочет, извини уж, Леня... Мы по своим каналам вышли на советника представителя президента по делам национальностей, есть такой – Ким Македонович Цоголов... – Я не знаю его, товарищ полковник... – Я знаю... – сказал, склонившись над «дипломатом», где был вмонтирован микрофон, Мовсаев. – И что говорит Цоголов? – Это, как я понимаю, говорит Мовсаев? – спросил полковник. – Да, это говорит Мовсаев... – Цоголову нет необходимости обращаться по воинской инстанции, и он сразу вышел на руководство рангом выше. Сейчас вопрос решается, кажется, положительно... – Значит, – спросил Мовсаев, – я могу готовить списки для обмена? – Я полагаю, что можете... Леня, ты сам-то как? – Держусь, товарищ полковник... Мечтаю встать в строй... – Держись, сынок... Мовсаев отключил разговор. Я поднял глаза и увидел, как у Абу округлились глаза. – Ты сын командира бригады? Теперь я усмехнулся. – Полковник всех своих подчиненных так зовет... Командир – отец солдат... А мы его за глаза зовем Батей... Мой ответ Мовсаева сильно разочаровал...» * * * У меня стакан как-то нечаянно оказался пустым. Я отложил тетрадку и налил себе. Посмотрел – Онуфрий к водке даже не притронулся и сидел, отстраненно о чем-то думая. – Ты не спишь? – спросил я. – Вспомнилось просто... Мы же с первого дня обмена ждали... А нас никто и менять не хотел... Если бы не Цоголов, так бы и не стали менять... Помню, офицеров вообще грозились под суд отдать... И хоть бы кто того дурака генерала, что нас походным маршем в плен послал, недобрым словом помянул... Я обрадованно заулыбался его наивности. – Солдат – стрелочник для непосредственного командира, а непосредственный командир солдат – стрелочник для высшего командира. К этому пора привыкнуть. Стрелочник виноват испокон веков... Если у нас провести аттестацию генералов, то их следует через одного в младшие сержанты разжаловать... – Это не наша забота... Читать дальше будешь? – Почитаю... Только глотку промою... – А я пока Анжелине звякну... Он набрал с мобилы номер. Долго ждал ответа. Так и не дождался... – Похоже, она трубку потеряла... – посетовал. Тут она ответила. – Как настроение? – не представившись, спросил Онуфрий и тут же включил громкость трубки на полную мощность. У него хорошая трубка, все слышно, но, если на полную громкость включаешь, надо от уха подальше держать. Не то оглохнешь... – Твоими заботами... Рву и мечу... К тебе, кстати, заезжала... – Зачем? – Хотела физиономию расцарапать... – Вот совпадение, а я тебя найти хотел, чтобы синяк под глаз поставить... – Завтра увидимся у следователя Николаева... – Он не следователь, он старший опер... Можно и сегодня увидеться... Я согласен все дела бросить и к тебе сорваться... – Ты где сейчас? – Есть у меня такой товарищ по фамилии Волк... Мы с ним водку пьем за твое здоровье и благополучие... – Не упейся совсем, а то завтра на очной ставке дураком будешь выглядеть... – От свидания, значит, хитро уклоняешься... – Бегом убегаю... – Я не догоняю, беги... Онуфрий отключился и с мрачным лицом убрал трубку. Я снова взялся за тетрадь... * * * ...«В камере лейтенант Угаров встретил меня удивленным вопросом в глазах. Он ожидал, должно быть, что меня приволокут, как покойника, за ноги, но я пришел сам и почти бодро. По крайней мере, ему так намеренно показал. Лейтенант кружку приготовил, мне протянул. У меня опять в горле спазм начался, но я протянутую кружку отстранил. |