Онлайн книга «Убойная позиция»
|
На одной из таких остановок в наушнике Самурая раздался голос прапорщика: – Командир! Они объявились... – Сколько? – Как и было – четверо... Проредить? – Не надо... Что делают? – Рвут одежду в кустах. Лезут напролом к остову машины... – Будут минировать подступы... – решил Самурай. – Я сомневаюсь, чтобы у них был с собой запас мин. – Машину-то они чем-то взорвали... – Шашками... А на тропе мины нужны... – Присмотрись внимательно... – Я уже каждого «ощупал». Нет мин... – Тогда поставят «растяжки»... И будут караулить нас со стороны дороги... – Почему со стороны дороги? – Они будут загонять нас в горы... Повыше... Постараются загнать в сухое русло Хулхулау и не выпустить оттуда... Чтобы мы пошли туда, нас следует на дорогу не пускать... – А мы, товарищ капитан? – спросил слушающий разговор младший сержант Лаврентьев. – А мы по берегу пойдем... По одному, потом по другому... Потом еще что-нибудь подыщем... Не переживай... Путей на наш век хватит... Капитан никогда не возражал против профессионального любопытства подчиненных... – Сворачиваем с тропы... – дал он команду. – Правее забирай... Там уже можно без тропы спускаться... И – осторожнее... Про страховку не забывать! И посмотрел на небо – скоро ли стемнеет... * * * Младший сержант Олег Лаврентьев сунул руку в карман разгрузки, вытащил «подснежник» и показал старшему сержанту Лехе Колоскову, что выключает. Тот понял и выключил свой «подснежник». Подобные действия в отряде не редкость, о них заранее было оговорено. Командиры отделений оказались рядом. – Разговоры все слушал? – поинтересовался Олег с недоброй и какой-то горькой усмешкой. – И что? – Леха был настроен мрачно, и это было заметно даже при том, что он вообще был от природы неулыбчивым человеком. – И какое впечатление? – Какое еще впечатление... – Леха сердито отмахнулся. – Впечатляться в казарме будем... Сейчас не до того... – Впечатление от всех наших действий... – А какое мне дело до впечатлений... Ведет Самурай, и пусть ведет... Он знает, что делает... Ты – не знаешь, я – не знаю, прапор тоже, кажется, не знает... А Самурай знает... – Прапор – снайпер... Для него винтовку добывали... А дальше что? – А что дальше? – повторил Колосков. – Слышал, как снайпер их из этой винтовки крошит? – Слышал... – А ты думаешь, у них другой такой винтовки нет? – Думаю, нет... Иначе за нами бы так не гнались... Если даже менты против нас, значит, другой такой винтовки нет... – Пусть нет такой, пусть другую винтовку найдут... Снимут капитана, что будем делать? – Кто-то команду примет... Наверное, прапор... – А он тоже не знает, что делать и куда идти... – А радист на что? Свяжутся со штабом, там подскажут... И не хорони Самурая раньше времени... Не загадывай... Примета нехорошая... – А насчет машины ты слышал базар? – А что – насчет машины?.. – Взорвали, вроде как, и хорошо... Самурай словно даже обрадовался... – А ты помнишь, что он приказал ничего в машине не оставлять? – в свою очередь задал вопрос Леха. – И что? – Значит, знал, что взорвут... Машину «подставили»... – Я про то же и говорю... – согласился Олег. – Непонятно, зачем это надо и как нас «снимать» отсюда будут... – Впервой, что ли? Вертолетом снимут... – А зачем машину взрывать? – Чего докопался... Спроси у Самурая, если такой любопытный... Еще спроси, зачем ему карта Веденского ущелья, хотя до ущелья еще топать и топать, а «метро не ходит, в такси не содят»... Может, он тебе весь план и цели операции разжует... Лаврентьев вздохнул. У командира соседнего отделения он не нашел отклика на свои мысли. Сам же Олег в поведении Самурая, в его разговорах с солдатами чувствовал какое-то неестественное напряжение. Оно не было открытым, но напряжение присутствовало, и командир отделения это замечал. Лехе проще – он будто железобетонный. Ему прикажут, он пойдет, а Олегу всегда хотелось знать больше. И когда он не знал, он чувствовал раздражение. Сейчас Олегу казалось, что Самурай словно бы специально вызывает на себя большие силы противника, будто бы отвлекает их от чего-то другого, более важного. Но ведь это опасная игра. Все силы боевиков контролировать невозможно. А уж тем более силы чеченских милиционеров, действующих заодно с бандитами. Какой-то отряд, или, как их здесь называют, джамаат, появится неизвестно откуда и встретит группу засадой... Что тогда делать? Куда бежать, если бежать некуда – кругом одни враги. Раньше можно было на местных милиционеров положиться, вызвать их из райцентра, они и прикроют, если есть необходимость. А теперь от местных милиционеров прикрыть вообще некому... Зачем такой риск? Может, группу просто «подставляют», жертвуя солдатами ради каких-то своих целей?.. О таких случаях уже приходилось слышать, и Олег не хотел быть пресловутым ягненком для заклания... * * * Александр Родионов еще на срочной службе служил снайпером. Сначала окончил специализированную снайперскую школу, окончил с отличием, и сразу был отправлен служить в спецназ ГРУ. А после службы, втянувшись в новую профессию, еще и двухмесячную школу прапорщиков окончил. И в той же Моздокской бригаде служить остался, в которой солдатом служил. До службы Родионов окончил техникум, мог бы по гражданской профессии работать мастером в механическом цехе любого завода. Но не любил он заводы. А снайперское дело считал искусством, и влюблен был в это искусство самозабвенно. Про нервные срывы других снайперов Родионов порой слышал. Все шло нормально, но в один прекрасный момент кому-то становилось вдруг трудно убивать человека, который находится от тебя далеко, ничем тебе в данный момент не угрожает и вообще не подозревает о твоем существовании. Такое случилось с бывшим напарником Родионова старшим прапорщиком Соловьевым. Именно Соловьев когда-то говорил Родионову, что снайперское дело – это искусство, требующее терпения, ума, расчета и многого-многого другого. Именно Соловьев когда-то объяснял сержанту срочной службы Родионову, что никогда нельзя принимать мишень, в которую стреляешь, за человека. Это мишень – и только, сложная, подвижная, не желающая получить пулю, но – мишень. Всегда невозмутимый, спокойный и уверенный в себе, Соловьев в один прекрасный момент превратился вдруг в плачущего психопата... Его сначала отправили в гарнизонный госпиталь, в нервное отделение, оттуда перевели в психиатрическое отделение окружного госпиталя, а потом и вовсе комиссовали из армии как человека психически больного. Но уроки старшего прапорщика Родионов хорошо помнил – нельзя мишень представлять живым человеком. |