Онлайн книга «Цифровой шквал»
|
– Что не сворачиваешь? – спросил Максим Васильевич. – Сообщение получаю. Не хочу прерываться. – Мониторы со стороны заметно не будет? – Мы их отворачиваем – крышка свет закрывает. – Не споткнитесь. Сам подполковник тоже имел реальную возможность споткнуться, поскольку часто поднимал к глазам тяжелый бинокль. – Сократ, я – Жеглов! – Наконец-то старший лейтенант Шарапов вышел в эфир. – Я вернулся к напарнику. Он был прав. Там в основном американцы. Выставляют какую-то технику. Несколько раз прозвучало слово «генератор». Возможно предположить, что миксер – это и есть генератор. Но для подключения одного генератора людей, мне кажется, собралось слишком много. – Что предлагаешь? – Поубавить количество. Если с американцами могут возникнуть проблемы, то можно допросить грузин. Тот, что дает распоряжения коммандос, должен много знать. К нему часто обращается американец, который всем командует. – Возможность захвата есть? – Без проблем. Мы с Прялкой его к вам горяченького доставим. – Доставляйте. Косец, вместе со Свечой сворачивай с маршрута. Помоги им. Может, кого-то из коммандос захватите. – Я – Прялка! Коммандос выставили на одиночные посты по углам площадки. Караулят машины... Можно брать их без проблем. – Кстати, Косец, ты что-то упоминал о том, что в моде угоны строительной техники? – напомнил Максим Васильевич. – Слышал я такое, – отозвался Литовченко. – В Москве это сейчас частое явление. – А про осетин ничего не слышал? – Не слышал, но посчитал бы это справедливым. Грузины уничтожили Цхинвал. Почему восстанавливать его следует только за счет России? Пусть грузины хотя бы технику пришлют. Или, в худшем случае, пусть осетины эту технику угонят... Все поняли суть вопроса? – Можем на время и осетинами стать, – согласился Субботин. – Официальная, так сказать, версия, – утвердительно сказал Агарев. – Но сначала с грузинами поговорим. Удовлетворим любопытство... – Я – Прялка! Мы уже подходим к машинам, вижу главного среди грузин. Он старается держаться в стороне от американцев. Чем-то, кажется, недоволен. Все, входим в «режим молчания». Работаем! – Работайте. Мы ждем. Сакратов с двумя старшими лейтенантами уже спустился к подошве горы и остановился там. И все трое присели перед монитором ноутбука спутникового контроля. – Это наши, – пальцем показал Субботин. – Можно сделать покрупнее, – предложил Муравьев, отставляя в сторону свой ноутбук. – Сделай... Это что-то даст? – В режиме on-line мы все равно ничего не увидим. А в инфракрасном рассмотреть что-то будет возможно. По крайней мере, с мощностью самого ноутбука можно рассчитывать на крупные точки. Даже на пятна... – Тогда не нужно. Наблюдение за происходящим продолжалось молча. Скоро в эфир вышел майор Литовченко. Две светящиеся точки, обозначавшие Литовченко и Агарева, тоже отчетливо были видны на мониторе. И видно было, куда они направляются. – Я – Косец! Видим часового без всякой спецтехники. Входим в «режим молчания». – Работайте. Мы видим вас. Пока майор с капитаном подбирались к часовому, светящиеся точки, обозначавшие двух старших лейтенантов, стали менее четкими. Они забрались под машину. Только тогда стала понятна цель, выбранная спецназовцами. Со стороны двигалась еще одна светящаяся точка и должна была пройти мимо. – Прялка, рядом никого нет. Работайте, – подсказал командир. В ответ старшие лейтенанты дружно потрогали пальцами головки микрофонов. Подсказку услышали. На мониторе все выглядело, конечно, не так, как происходило в действительности. Третья точка прошла мимо машины, и через три секунды две точки из-под машины настигли ее. И не замедлили своего быстрого движения, но дальше уже двигались все три точки рядом, практически сливаясь в одну, слегка вытянувшуюся. – Тащат, – определил Субботин. – Подождали бы, когда Косец сработает... Слышите? В ответ строенная точка остановилась, замерла, и наушники донесли очередное поскребывание микрофонов. Литовченко и Агарев работали вообще просто. Они проползли в лагерь между двух часовых, а из лагеря выходили уже, кажется, в полный рост и довольно быстро. Так в темноте и подошли к часовому, который не сразу понял, кто выходит из лагеря. А когда понял, было уже поздно – он оказался в рядах спецназовцев. – Я – Свеча, мы готовы! – Я – Жеглов, идем на соединение! Пара строенных точек сблизилась одна с другой, и оставшееся расстояние они преодолевали вместе и быстро. – Чуть правее забирайте, – подсказал Муравьев. – Вот так... Прямо на нас выхо́дите. Помочь? – Донесем, – отозвался Литовченко. Максим Васильевич посмотрел в монитор, проверяя, нет ли какого волнения в лагере. Все обошлось. И встал, готовясь встретить своих бойцов и пленников. Их доставляли по-разному. Старшие лейтенанты тащили своего, взяв под руки, но все же заставляли идти. Майор с капитаном перестарались, и их пленник был без сознания. Его пришлось тащить, также ухватив под руку, но ноги коммандос волочились по земле. – Бросайте сюда, – показал подполковник. – Четверг, свяжи их! – Там еще два часовых, – напомнил Литовченко. – Тогда чего ты ждешь? Вперед! Уже когда половина дистанции до лагеря была пройдена, Сакратов сообразил, что допустил ошибку. На его вопросы оба пленника дружно отвечали по-грузински. Максиму Васильевичу следовало пойти на захват самому, а для допроса оставить на месте майора Литовченко, чтобы он поговорил с пленниками на грузинском. Но время для разговора еще было. И ждать возвращения бойцов долго не придется. В это время со стороны стал быстро приближаться и нарастать гул самолетов. – С грузинской стороны летят... – сказал Субботин. – Вижу, – ответил Сакратов. Звено грузинских штурмовиков летело вдоль границы, не высоко над землей. Следом за первым звеном летело второе. А дальше, кажется, и третье. – Что это они? – ни к кому не обращаясь, спросил подполковник. Ему никто не ответил. Все провожали самолеты взглядами. Проводили, переглянулись, словно ждали, что самолеты начнут бомбить если и не их группу, то хотя бы машины у границы или вообще осетинскую территорию по ту сторону границы. Но штурмовики никого не бомбили и, кажется, пошли на круг, чтобы вернуться. Но долго стоять с открытым ртом можно было только на своей территории. На грузинской необходимо было работать. – Муравей, сообщение получил? – Да, хорошего мало. |