Онлайн книга «Пегас, лев и кентавр»
|
– И зайка-попрыгайка! – продолжала ворковать Яра. – И зайка-доставайка! – поправлял Ул. – Короче, жила вся эта братва в некотором царстве – некотором государстве, а именно на станции метро «Савеловская», недалеко от компьютерного рынка, и питалась говорящими тараканами без музыкального слуха. Так текли дни этой восхитительной осени. Временами на прежде серьезную, почти строгую Яру нападало дурашливое настроение. – Всё для меня сделаешь? И глаз свой рукой потрогать дашь? – коварно спрашивала она. Ул был счастлив и втайне боялся своего счастья, понимая, что смешон, как влюбленный пес бойцовой породы. * * * В ту предснегопадную прогулку Яре и Улу все было дико смешно. Смешные люди гуляли по смешным улицам и с глубокомысленным видом делали потешнейшие вещи: покупали, отвечали на звонки, пугливо посматривали на небо и поднимали воротники. Топталась на одном месте замерзшая женщина с тележкой, продававшая телескопические устройства для прочистки засорившихся раковин. Устоявшиеся семейные пары вежливо шипели друг на друга или переругивались взаимно уставшими голосами. А потом вдруг хлынул снег, и всё куда-то скрылось. И площадь, и метро, и «мясо курц» в лаваше, и женщина с тележкой. Остались гудки машин, короткие заблудившиеся полоски фар и они двое. И в ту минуту, когда весь мир состоял из одного снега, Ул поцеловал Яру. Поцеловав же, потерся носом о ее нос. Яре это понравилось. Они стояли и терлись носами, как лошади. А между носами пытался проникнуть снег. – Ну я пойду! – долетел сквозь снежную пелену голос Афанасия. – Куда? Афанасий хотел сказать, что совсем уходит, но вместо этого буркнул: «Воды куплю!» – и отошел к киоску. Ул услышал досадливое восклицание: то ли на него налетели, то ли он на кого-то налетел. – Странный он сегодня! Что-то его грызет. Наверное, ревнует, – серьезно сказала Яра. – Кого? – озадачился Ул. – Тебя. Вчера ты был его, а сегодня мой. Ул склонен был считать, что он свой собственный. – Может, это из-за нырка? Терпеть не могу быть проводником. Случится что, потом вовек себе не простишь, – предположил он. – А кого он ведет? – спросила Яра, собственническим движением сметая с плеча Ула снег. – Дениса. – Афанасий не может быть проводником. Надо, чтобы у него всё улеглось. В таком состоянии ему не пробиться через болото! – сказала Яра решительно. Ул долго смотрел на нее, потом кивнул. Лучше заживо телепортировать в мясорубку на колбасном заводе, чем застрять в болоте. Конечно, Афанасий будет хорохориться, но пускать его нельзя. Яра права. – Давай, я сам поведу Дениса! – предложил Ул. Яра цокнула языком. – Ты не можешь. У вас разная скорость прохождения. Улу нечего было возразить. Прохождение не зависит ни от возраста, ни от пола. Утюг и перина не будут погружаться с одной скоростью, даже если они равного веса. – А кто тогда? – спросил Ул озадаченно. – Афанасий отпадает. Я тоже. Кавалерия вообще погружается как игла. Может, Макса попросим или Родиона? – Не надо никого просить, – сказала Яра. – Проводником пойду я. Ул встревожился. – Ты никогда не была проводником! Это совсем не то, что шнырить самой! Я против. – Надо же когда-то начинать. Я поговорю с Кавалерией, а ты с Афанасием. Идет? – просительно сказала Яра. Ул задрал голову, открыл рот и стал ловить снежинки. Яра представила, как у него в желудке вырастает сугроб. – Скажи! – потребовала она. – Что я согласен? Я не согласен! – Ну скажи! Ул проглотил снег. – Не мешай! Не видишь: человек питается. – Пожалуйста! – Ну хорошо: говорю, – неохотно уступил он. – Довольна? – Нет. Скажи еще, что ты меня любишь! Ул нахмурился. – Не вымогай! – Скажи! – настаивала Яра. Он перестал ловить снежинки. Лицо у него было мокрое. Только на бровях снежинки не растаяли. – Я не умею такого говорить! У меня язык замерз. – Не выкручивайся! Повторяй: «Я тебя…» – Ты меня… – ОЛЕГ! Яра попыталась его придушить, но шея у него была слишком мускулистая. Своими жалкими потугами она только доставила Улу удовольствие. Слово «люблю» Ул всегда произносил под величайшим нажимом, утверждая, что чем реже его произносишь, тем бóльшего оно стоит. – А зачем ты прятал по всему городу розы и подбрасывал координаты? Одну розу я нашла в старой голубятне на «Савеловской», другую на чердаке двухэтажного дома на Полянке! Отвечай! Ул наклонился, зачерпнул снег. – А на «Войковской» не нашла? Так я и думал. – Сознался! Ага! – Не ага. Я просто видел, как её подбросили, – выкрутился Ул. – Кто? – Неизвестный в черной маске. Я преследовал его, загнал в угол, но он выпил кислоты. Остались дымящиеся шнурки. – Ул быстро посмотрел на негодующее лицо Яры и внезапно предложил: – Хорошо. Давай я это проору! Прежде чем Яра его остановила, он вскочил на какой-то ящик и, держась рукой за столб, крикнул сквозь снег: – Человечество, ау! Это моя девушка! Вот эта, в зеленой шапке! Ее не видно, потому что она за столбом прячется! – Я не прячусь! – возмутилась Яра и, воспользовавшись тем, что он стоит на одной ноге, дернула его за щиколотку. Ул полетел боком. В воздухе извернулся, как кот, перекатился и вскочил. Кому-то могло показаться, что он переломает себе все кости. Но это – если не знать, на что способен шныр и что такое шныровская куртка. – Соображать надо! Асфальт всё-таки! – возмутился он. – Я бы тебя навещала в больнице. Приносила бы в баночке геркулес и овсянку! – обнадежила его Яра. – Постой! – быстро переспросил Ул. – Ты действительно считаешь, что овсянка и геркулес – это разные продукты? Хорошую мать я выбрал моим бедным детям! – Чего-о??? – возмутилась Яра. – Каким таким детям? Подошел Афанасий с минеральной водой. Вода была ледяная, а сверху на бутылку садился снег. – Никто не хочет? – спросил он с надеждой. Никто не хотел. Тогда Афанасий, мучаясь, отхлебнул сам, и у него сразу замерзли десны. О чем-то вспомнив, он расстегнул рукав и озабоченно посмотрел на кожаный шнурованный щиток на левой руке. Похожий на средневековые наручи и продолжавшийся от запястья до локтя, щиток был украшен мелкими литыми фигурами. Птица с женской головой; подозрительно коротконогий кентавр; пучеглазая дамочка с раздвоенным рыбьим хвостом; лев, напоминавший пухлого оскаленного кота. Таким мог представить льва тот, кто никогда живых львов не видел, зато от пучеглазых дамочек с рыбьими хвостами отбивался острогой. |