Онлайн книга «У входа нет выхода»
|
Кирилл немедленно вскинул руку. – Мелюзга вы все!!! Мне семнадцать! – Кирюша! Ну-ка покажи еще раз тот пропуск! – мягко попросила Лена. – Запросто! – рука Кирилла с готовностью нырнула в один карман, в другой, в третий. Поиски велись с исключительной решимостью, но пропуск не появлялся. Лена насмешливо ждала. Первым потерял терпение Даня. – Хорошо, возраст! – кивнул он. – Но возраст – это слишком очевидно. В Москве триста тысяч таких, как мы. – А чего так сразу Морква? А если я не из Морквы? Кто еще не из Морквы? – обиделась Фреда. «Неморквичей» оказалось много. А Лена так даже из Киева. – Отлично. Значит, не только Москва, – уступил Даня. – Если на то пошло, я сам из Новосиба. Год назад сюда перетащились и теперь регулярно жалеем… Давайте думать дальше! Внешность, рост, спортивная подготовка, психотип, гендерный признак – у нас разные. Тут сходства искать бесполезно. – Гендерный чего? – нахмурился Макар. Сашка заметил, что слово «психотип» ему тоже показалось подозрительным, но про него он спрашивать не рискнул. – Дяденька ты или тетенька, – объяснила с последнего ряда Рина. Макар скосил на нее глаза, проверяя, всерьез она или нет, и сделал понимающее лицо. – Анализируем дальше. Есть ли среди нас гении? – продолжал выяснять Даня. Кирилл снова вскинул руку. – Кирюша, золотце! Опусти лапку и продолжай искать пропуск! – с южной мягкостью в голосе попросила Лена. – Кроме Кирюши, другие гении есть? Кроме Кирюши и скромно зарумянившегося Дани, кандидатов не оказалось. Даня заиграл складками кожи на лбу. – Конечно, заманчиво было бы признать, что мы если не гении, то хотя бы таланты каждый в своей области, – он с грустью поднял глаза и сразу их опустил, – но все же опасаюсь, не это здесь определяющий фактор. – А ча ты на меня посмотрел? Ты, удлиненный! – взорвался Макар. – Я на тебя не смотрел! – Да уж! Позырил на меня и стал пороть всякую фигню! Намекаешь, я тупой? Сашка почувствовал, что разборки могут затянуться надолго. И без того они уносились от Москвы на полтора километра в минуту. – Он на тебя не смотрел. Он посмотрел на меня! – сказал Сашка и поймал благодарный взгляд Дани. – Я смотрел на него! Да-да! Вынужденно удовлетворившись ответом, Макар цыкнул в выдавленное окно. – Спелись? Этот длинный лидера корчит, а ты за ним табуретку носишь? Ну ладно!.. Берегите себя, ребята! Фреде надоело снимать. Она опустила руку с телефоном. – Давайте с другого бока! Как мы вообще оказались в маршрутке № Н? Каждый конкретно? Вот ты? – она ткнула пальцем в Лару. Оказалось, Лара ехала пробоваться как модель в рекламу летней коллекции одежды. – Мне у метро бумажку дали! На фотопробы! – Мчаться по бумажке, которую дали у метро… За город, одной! О небо! – пропела Лена. – Ты что-то хочешь сказать? – подняла брови Лара. – Я сказала: «О небо!» Окостюмленный аккуратист Влад Ганич направлялся забирать монитор и колонки у человека, который позвонил ему вчера вечером. Кто он, Влад не понял. Какой-то знакомый знакомого. – Я сразу почуял, что ты любитель халявы! – заявил Макар. Влад с негодованием поправил галстук. Кирилл сообщил, что оказался в маршрутке № Н случайно. Ему кое-кто понравился, а он, по природной робости, постеснялся подойти на улице. Однако когда у него спросили, кто именно понравился, Кирюша стал темнить. Явно было, что он выбирает между журавлем в небе и синицей в руках. – Ну с этим все ясно… Врать будет до последнего! А ты чего тут делаешь? Вот ты, мальчик! – Фреда бесстрашно ткнула пальцем в Макара. Макар поперхнулся. Последний раз «мальчиком» его называла инспекторша по делам несовершеннолетних. Случайно опустив глаза на запястье Макара, Сашка увидел с наружной стороны ладони три маленьких круглых шрама сизого цвета. Явные следы окурков, которые тушили о кожу. – Это кто тебя? – спросил Сашка. Макар посмотрел на руку. Сжал и разжал кулак. Сизые ожоги наполнились кровью и стали фиолетовыми. – Не твое дело! – резко сказал он и, спрятав руку за спину, пересел к окну. – Это он себя сам, – шепнул Сашке Кирилл. – Почему сам? – Рядом и ровные. Если бы кто-то, он бы дергался. Вроде как наказывал себя за что-то. Фиг его знает! – опасливо сказал Кирюша. Сама Фреда ехала узнавать про новый гуманитарно-театральный колледж, о котором случайно услышала по радио. Причем услышала так, что не поняла ни названия, ни точного адреса, а только, что проезд от метро «Планерная» на маршрутке № Н. Да и вообще, оказалось, в Москву Фреда прилетела только позавчера, поселилась у бывшей жены своего репетитора и за полтора дня успела объехать семь институтов и три университета. – В общем, и тут все глухо. Ничего общего, – подытожил Даня. Маршрутка ехала долго. Спокойная киевлянка Лена даже ухитрилась вздремнуть, причем из двух соседствующих плеч выбрала плечо Влада Ганича. Спать, прислоняясь к Кирюше, было нереально, потому что он каждые три секунды подскакивал, чтобы с кем-нибудь пообщаться. Влад не стал стряхивать голову Лены, но было заметно, что он страдает и воспринимает ее как нестерильный объект, угрожающий костюму. Макар с недоверием высунулся в окно. – Во дела! Кажись, подъезжаем! – сообщил он. * * * Маршрутка замедлялась. С шоссе они давно свернули. Потянулись однообразные бетонные заборы, изредка с граффити. Доехав до конца последнего, № Н с неохотой перевалила на разбитую неасфальтированную дорогу. Справа было поле. Слева – подмосковный лесок, пестрящий частыми березками и накрытый желтеющими, точно ни на чем не держащимися шапками кленов. Машина ехала медленно, враскачку. Минут через пятнадцать остановилась у ворот. Ворота открылись. Маршрутка снова тронулась, проехала метров двадцать и остановилась окончательно. Сашка дернул дверь и осторожно вылез. Сделал шаг, ожидая, что упругая сила подхватит его и швырнет обратно. Маршрутка стояла на асфальтовой площадке, окруженной кустами сирени. За ними был заурядный двухэтажный дом. Два корпуса и соединяющая их галерея. Невысокая лестница, широкое крыльцо и черная двойная дверь. Рядом – синяя табличка, по которой расползались тараканы неразличимых букв. – Что там написано? Видит кто-нибудь? – спросил Сашка. – Там написано: ШНыр! Сашка обернулся. С ним рядом стоял человек по имени Рина и щурился на солнце. |