Книга Великое Нечто, страница 67 – Дмитрий Емец

Не желая мешать столь бурной встрече, Бурьин ухватил за рукав остолбеневшего Корсакова и оттащил его в сторону.

— Пойдем, пойдем, что встал как столб? Не видишь, бабушка к Лидочке приехала! Бабуля приехала!

Откуда-то возник потомок двух ханов и одного эмира и тоже кинулся приветствовать Китти.

— Может, ты объяснишь мне что-нибудь? Кто это? — ошалело спросил Корсаков.

— Говорят тебе, бабуля.

— Она? Бабуля?

— Бабуля, дедуля, какая разница? Похоже, к нам приехал на экскурсию целый дурдом, — мягко сказал Бурьин, покрутив пальцем у виска. — Они вообще-то милый народец, почти вменяемый, только вот беда — все родственники.

До конца дня Бурьин и Корсаков имели возможность убедиться, что вся компания со вкусом проводит время за городом. Чингиз Тамерланович, Китти, Лида и дворняга ходили друг за другом по пятам.

Баба Паша уж и не знала, что ей думать, и хотела было выселить квартирантов, но Никите удалось успокоить ее, объяснив странное поведение гостей влиянием свежего деревенского воздуха.

— Воздух он и есть воздух, но в подпол-то зачем лазать? И ента вертихвостка Катька курицу соседскую увидала и ну в нее картошкой швырять. А у самой трусы напоказ… Тьфу!

День был наполнен и другими странными событиями. Например, ближе к вечеру при ясном небе вдруг прогремел громовой раскат, и такой близкий, что даже стекла в доме задрожали. Вслед за первым раскатом почти одновременно прозвучали второй и третий. На несколько минут над участком распространился запах свежих, с морозца, простыней. Большая дворняга завыла; вой ее подхватили Шарри и Бобби.

Ужин прошел мрачно. Лида и аксакал все время вздрагивали и к чему-то прислушивались, а Китти, стараясь, очевидно, поднять им настроение, болтала без умолку.

— Ну просто палец в рот не клади! Смотри не прикуси язычок-то, балаболка, — не выдержала наконец баба Паша.

— Вы, бабуленька, за мой язычок-то не волнуйтесь. Он у меня змеиный, и туда проскочит, и сюда, и ужалит, и обратно спрячется. — Катерина подняла от тарелки глаза. Зрачки у нее были сложные, странные, как кристаллы горного хрусталя.

После ужина баба Паша уселась что-то штопать, а Алексей и Никита собрались прогуляться но деревне. Они приглашали с собой и остальных, но Китти, Лида и Чингиз Тамерланович почему-то не решались выйти за калитку.

— Ты ведь ненадолго уходишь? — взволнованно спросилаЛида у Корсакова.

— Хочешь, чтобы я остался?

— Нет, иди! — решительно сказала она, оглядываясь на своих столпившихся на огороде родственников. — Главное, возвращайся до темноты, обязательно до темноты, — прошепталаона.

— Ты уверена, что не хочешь пойти с нами? — Алексей смотрел на ее бледное лицо, испытывая щемящую нежность и тревогу.

— Не волнуйся за меня. Здесь же есть дедушка… — И Лида бегом вернулась на огород.

— Хотел бы я понять хоть что-нибудь, — в сердцах сказалАлексей.

Бурьин повертел пальцем у виска.

— А чего тут понимать? Дурдом он и есть дурдом. Пойдем водки купим.

— Уже поздно, магазин закрыт.

— Для страждущих он всегда открыт, — уверенно заявил Никита.

Они поднялись на старое, выложенное белыми каменными плитами крыльцо клуба и толкнули тяжелую дверь. Над дверью была внушительная вывеска, на которой через запятую было написано:

«Магазин, клуб, телефон, телеграф, правление, библиотека. Кр. вт., чтв., субб.».

Помещение, куда они попали, состояло из трех больших смежных комнат. В одной стоял бильярд с отодранным сукном, в другой был кинозал, а в третьей, очевидно, размещались все прочие упомянутые учреждения.

За низкой конторкой сидел уже знакомый им Андрей Сократович и при тусклом свете лампы листал телефонный справочник. Его длинный нос отбрасывал на стену зловещую тень. Услышав, как хлопнула дверь, он отложил книгу и мрачно посмотрел на вошедших.

— Клуб закрыт, — сказал он.

— А магазин?

— Магазин тоже закрыт. И правление закрыто. — В голосе Андрея Сократовича прозвучало нескрываемое злорадство.

— Хм… А в магазине кто работает? Может, с ним как-нибудь договоримся? — спросил Никита.

Андрей Сократович обидчиво кашлянул и привстал со

стула:

— Взяток я не потерплю! Я директор магазина и как должностное лицо…

— Вы директор магазина? Мы думали, вы заведующий клубом, — удивился Корсаков.

— Строго до девятнадцати ноль-ноль, — сухо заметил Андрей Сократович.

— А кто председатель правления?

— Я же. С десяти до четырнадцати, кроме выходных. По жилищным вопросам обращаться по предварительной записи.

— А водки вы нам не продадите без предварительной записи? — подмигнул Никита и покосился в темный угол комнаты, где за буфетной стойкой выстроились бутылки.

— Не могу, — вздохнул Андрей Сократович. — Как директор библиотеки, которая в настоящее время, собственно, одна и открыта, я не имею права торговать спиртными напитками.

И он показал на кусок ватмана, пришпиленный к стене, на котором плакатным пером значилось:

«Библиотека строго с 19.30 до 20.00. С 20.00 — строго почта, телеграф, телефон».

— На телеграфе тоже вы? — поинтересовался Корсаков.

— Я, — с достоинством признался Андрей Сократович.

— Вот и хорошо. Мне нужно позвонить в Петербург! Андрей Сократович снял трубку и постучал по рычажкам.

— С утра не работает, что-то с линией, — ехидно заявил он.

Никита пропутешествовал в темную часть комнаты, перелез через прилавок и взял две бутылки водки, пачку крекера «Нежный», плитку шоколада и голландский сыр. Потом, вспомнив о чем-то, вернулся и захватил электроутюг.

— Всего и делов-то! — сказал он.

— Вы совершаете уголовно наказуемое преступление: грабите закрытый магазин, — возмущенно сказал Андрей Сократович. — Как дружинник я должен буду оповестить милицию.

— Телефон не работает, — напомнил Корсаков. Он вытащил деньги и положил их на край конторки.

Андрей Сократович издал унылый вздох.

— Как директор телеграфа я не имею права брать деньги за услуги, не входящие в прейскурант, — сказал он и, разглядев купюры на свет лампы, сунул в карман.

— А сдачу? — возмутился Никита. — И почему на товарах не выставлены цены? А ну покажите-ка нам накладные!

Андрей Сократович беспокойно завозился.

— Как директор телеграфа — не имею права. Приходите завтра к девяти, — заявил он.

Никита медленно навис над конторкой. Тень от его огромных плеч накрыла Еврипидова внука, как крылья коршуна жирного суслика.