Онлайн книга «Эхо»
|
Как и Таттл, он был пилотом. Как и Таттл, он обычно путешествовал один. Более того, Коновер добился некоторых успехов. Главным его достижением стало открытие неизвестной прежде космической станции двадцать седьмого века на краю Дамы-под-Вуалью. Это случилось в 1402 году. Он работал в этом направлении еще семнадцать лет и внес существенный вклад в историческую науку, но больше не обнаружил ничего столь же впечатляющего и в 1419 году вышел на пенсию. Три года спустя он объявил, что уходит, – и действительно ушел. Возможно, кто-то знал, где его искать, но в открытых базах такие сведения отсутствовали. Мы продолжали собирать информацию о Таттле и попросили Джейкоба выяснить, к кому могли попасть его бумаги. Искину потребовалось всего несколько секунд на ответ: – У меня нет таких сведений, Алекс. – Что ж, – заметил Алекс, – я бы удивился, если бы мы что-нибудь нашли. – Видимо, его не считали достаточно крупной фигурой, и никто им не заинтересовался, – добавил Джейкоб. Никто не написал биографию Таттла, никто не удостоил его серьезной награды. Из интервью вырисовывался образ ограниченного чудака, «специалиста» наподобие охотников за привидениями, поклонников Нострадамуса и тех, кто мог различить облик Бога в Андреановом облаке. В прессе о нем почти не упоминалось. Имелись сообщения о его смерти и свадьбе, а также заметка о том, как он спас тонущего ребенка из реки Мелони во время летнего фестиваля. В общем, о Таттле не было известно почти ничего, если не считать его острого интереса к поискам инопланетной жизни. Некоторые из коллег Таттла были еще живы. Мы встретились с кем смогли – с Уилсоном Брайсом из «Юнион рисерч», Джеем Пакстоном из Университета Йорка, Сарой Инагрой из Института Квеллинга и Лизой Кассаветес, которая давно ушла в политику и стала депутатом Законодательного собрания. Некоторые из них бывали в риндервудском доме, но, само собой, это было очень давно. Никто не помнил о шкафе, а тем более о его содержимом. – Собственно говоря, – сказала Кассаветес, которая, несмотря на свои сто шестьдесят лет, с улыбкой намекнула, что ее интерес к Таттлу ограничивался спальней, – я даже не помню, чтобы хоть раз входила в его кабинет. Никто не был в состоянии объяснить, откуда могла взяться плита. – Да, – сказал Брайс, высокий и неуклюжий, со слишком длинными руками и ногами; он выговаривал каждую фразу так, будто нам следовало ее конспектировать, – эти символы отдаленно напоминают позднекорбанские. Но взгляните на подлинную позднекорбанскую письменность… В день, когда мы разговаривали с Брайсом, позвонила Одри. Когда она появилась посреди зала, мы сразу же поняли, что хороших новостей ждать не приходится. – Ребята, – сказала она, – похоже, вы были правы: вашим источникам не стоит доверять. В окрестностях Трафальгарского моста нет никаких следов плиты. – Может, ты ее просто не заметила? – Вполне возможно. Как раз перед началом поисков случился сильный шторм, который мог взбаламутить ил. К тому же на дне полно камней. И все-таки… – Ты считаешь, что ее там нет. – Именно. Хотите, чтобы я вернулась и поискала еще? Могу, но только за дополнительную плату. – Нет. Оставь это. – Что ж, извините. Если передумаете, свяжитесь со мной. Когда она исчезла, Алекс пробормотал что-то об идиотах, сбрасывающих в реку ценные вещи, и попросил Джейкоба показать ему родословные Ары и Дуга Баннистер. – А они тут при чем? – осведомилась я. – Помнишь, кому изначально была нужна плита? – Тете Дуга. – Возможно. Ара сказала – «нашей тете». Посмотрим, кто это может быть. Нашлись две тети со стороны Дуга и три со стороны Ары. Джейкоб проверил каждую из них. Одна была замужем за археологом, но тот специализировался на первопоселенцах Окраины, – связи с нашей историей, похоже, не было. На трех других тоже не нашлось ничего существенного. А вот пятая представляла куда больше интереса. Ее звали Рэчел Баннистер. До ухода на пенсию она работала межзвездным пилотом и в свое время была знакома с Сансетом Таттлом. – Насколько близко? – спросил Алекс. – Пока ищу. Алекс удовлетворенно кивнул. – Я начинаю думать, что они нам солгали. – Не сбросили плиту в реку? – Именно. Что еще, Джейкоб? – Упоминаются ее хобби: садоводство и римрод. – Римрод был популярной на рубеже веков карточной игрой. – Увлекается музыкой, сотрудничает с фондом Трента. – В качестве волонтера? – Да. Судя по имеющимся сведениям, несколько часов в неделю Рэчел обучает девочек, у которых есть проблемы в школе. Вообще-то, она работала в нескольких андикварских благотворительных организациях. – И давно она этим занимается? – Лет тридцать. – Похоже, добрейшей души женщина, – заметила я. – Четыре года работала в туристической компании «Край света», а весной тысяча четыреста третьего года уволилась. Именно тут и обнаруживается связь с Таттлом. – Только не говори, что она была его подружкой, – сказал Алекс. – Ты угадал. – Так вот, наверное, зачем ей плита, – сказала я. – Сентиментальные чувства? – Да. Он с сомнением посмотрел на меня: – Чейз, он скончался больше четверти века назад. – Не важно, Алекс. Люди влюбляются, некоторые – навсегда. – Через двадцать пять лет после того, как он ушел в мир иной? Я не смогла удержаться от смеха. – Ты безнадежный романтик. Знаешь? – Все равно не верю, – ответил он. Для меня все было более или менее ясно. – Но это никак не объясняет, почему она решила избавиться от плиты, – добавила я. – Нет, – покачал головой Алекс. – Она от нее не избавилась. Плита и сейчас у нее. – Он посмотрел на часы. – Джейкоб? – Да, Алекс? – Можешь соединить меня с Дугом Баннистером? Через несколько минут послышался писклявый голос Баннистера: – Алло? Изображения не было. – Дуг, это Алекс Бенедикт. – Кто? – Алекс Бенедикт. Мы с вами несколько дней назад говорили о плите. После игры. – О плите? – Каменной плите, которую вы забрали в Риндервуде. – Ах да. Извините. Вы ее нашли? – Нет. Мы обшарили дно Мелони в окрестностях Трафальгарского моста, но плиты там не оказалось. |