Книга Охотницы, страница 29 – Элизабет Мэй

— Что это? — спрашивает он.

Я поворачиваю регулятор еще немного, и пламя разгорается намного сильнее.

— Мое следующее оружие.

— Фейри не горят, — напоминает Деррик. — Что ты задумала?

Я достаю веточку сейгфлюра из отделения под столом. Для этого изобретения я возьму его намного меньше, чем положила в часы со взрывчаткой. Еще одна такая катастрофа, и город определенно накроет волна паники.

Естественно, Деррик удаляется от чертополоха подальше.

— Позволь мне спросить кое-что, — говорю я. — Как думаешь, что случится, если я смешаю сейгфлюр с виски и подожгу?

Не просто виски. Лучшее виски моего отца. Несколько бутылок старого феринтоша, которые он достает только по особым случаям. Ах, месть сладка…

Деррик улыбается.

— Умно.

Я поворачиваю регулятор, гася пламя, и сажусь работать над конструкцией крепления для руки. Проходит несколько минут или час… Я настолько глубоко погружена в работу, что, когда Деррик окликает меня, подпрыгиваю.

— Есть еще одна причина, о которой я никогда не говорил. — Он скользит по моему плечу и запутывается в волосах. — Я волновался о тебе, когда мы повстречались. Я никогда бы не смог положить такое бремя на плечи кого-то столь юного и страдал бы, если бы меня вынудили. Я до сих пор волнуюсь за тебя.

— Что тебя волнует?

— Что ты будешь делать все, что потребуется, чтобы убить baobhan sìth, и не важно, какой ценой.

— Тогда зачем ты помогал ее выслеживать? Почему не солгать и об этом?

— Потому что ты достойна мстить, — тихо говорит он. — Я никогда бы не отнял у тебя это. — Он колеблется, наматывая на руки пряди моих волос. — Я сделал неправильный выбор? Знание того, что ты есть, поможет тебе смириться со смертью матери?

Если бы так и было… Я, как предполагается, рождена для этого, и у меня есть природный дар охотиться на фейри. Я Соколиная Охотница — и я не смогла убить одну фейри, когда это было нужно. Дар… Я едва не сознаюсь, что знание все только ухудшило.

Я поворачиваю голову, чтобы его крылья обдували меня мягким, успокаивающим ветерком. Вместо ответа я говорю:

— Киаран советовал брать тебя с собой, если я буду выходить из дома. Почему?

— Я могу защитить тебя, — говорит он. — И другим фейри не удастся тебя найти.

— Тогда пойдем вместе на завтрашний бал. Там ты сможешь позаботиться обо мне.

— На бал? — сияет Деррик. — Я думал, ты никогда не предложишь. Я люблю танцы!

Я смеюсь и продолжаю работать. Я конструирую всю ночь, решив закончить свой проект. Часы тикают, и я настолько занята, что не готовлюсь к ночной охоте. Я пока что не хочу видеть Киарана. Последовательно конструировать куда проще, чем смириться с тем, что он сказал. Я нахожу успокоение в установке металлических компонентов, наблюдая, как с каждой новой деталью огнемет приобретает форму. Даже когда пламя обжигает пальцы, я продолжаю работать, решив не думать о разговоре в саду.

Я устаю все больше и больше, моя решимость ослабевает, глаза начинают закрываться. И снова в голове звучат слова Киарана, болезненное напоминание, что я рождена для этого. Быть убийцей.

Это то, ради чего ты была рождена, Соколиная Охотница.

Следующим вечером Деррик сопровождает меня на бал у Кэтрин. Я танцую с партнером, одетая в платье серебристо-голубого цвета, покрытое бледной французской кисеей, лишенной пришитых цветов, которые стали так популярны в обществе. Мои рукава из тонкой прозрачной ткани свободно спадают на руки. Белые перчатки длиной до локтя. Волосы собраны назад и закручены локонами, которые спадают на плечо. Мое платье шуршит при каждом шаге.

— Ну и ну! — говорит Деррик. — Не могу поверить, что согласился сопровождать тебя. Забираю свои слова назад. Человеческие танцы такие занудные! Когда он собирается перебросить тебя через голову?

Я улыбаюсь партнеру по танцам, когда беру его за руку по время рила [2] . Я уже забыла его имя — лорд Ф-такой-то. Он почти не говорит со мной, даже когда я пытаюсь вести светскую беседу. На его вытянутом лице застыло угрюмое выражение.

— И когда они начнут подавать чертову еду? — Крылья Деррика бьют меня по уху, когда мы снова собираемся в круг. — Твоя подруга намерена заморить нас голодом, да? Как она может позволять гостям голодать на своем балу?

— Замолчи, — бормочу я в сторону. Я жалею, что взяла его с собой, так же сильно, как он жалеет, что оказался здесь.

— Прошу прощения? — спрашивает женщина, стоящая в риле возле меня, и недоуменно моргает большими голубыми глазами.

— Чудесный танец, — вежливо замечаю я. — Не так ли?

Я хватаюсь за руку лорда Ф, разворачиваюсь, туфельки шелестят по полированному паркету. Стены украшены красивыми гобеленами с пейзажами Шотландского высокогорья, комнату освещают свечи в причудливых канделябрах.

Хотя электричество и небесные фонарики — обычное дело в состоятельных семьях, леди Кэссилис всегда отказывалась от технологий. Паровой экипаж — самое передовое изобретение в ее собственности.

Танец заканчивается, и лорд Ф провожает меня от центра зала к столику с освежающими напитками, возле которого стоит Кэтрин.

Он низко кланяется.

— Благодарю за удовольствие от вашей компании.

Он разворачивается, чтобы уйти и хмуриться на кого-то другого. Я с облегчением выдыхаю.

— Итак, — весело говорит Кэтрин, — лорд Рендалл несомненно… достойный джентльмен.

Лорд Рендалл? Интересно, почему я решила, что его фамилия начинается на Ф. Я запомню его и сделаю все, чтобы случайно не принять приглашение на чай, если он таковое пришлет. Он, вероятно, смотрел бы на меня, пока мне не пришлось бы сказаться больной.

— Он вел себя так, словно не хотел танцевать со мной.

— Да? — говорит Кэтрин с нарочитой невинностью. — Это досадно.

— Ты попросила его об этом?

Она краснеет.

— Лорд Рендалл достал возле балкона нюхательный табак, а это был твой единственный свободный танец… Ты же знаешь, матушка не переносит табак.

Я открываю свою бальную карту и смотрю на ряд нацарапанных в ней подписей.

— Хм… А ты, судя по всему, не вынесешь, если увидишь меня сидящей во время одного-единственного танца.

Каждый танец расписан, как и в бальной зале Хепбернов. Полагаю, то, что я пропустила несколько танцев, ничего не значит, и джентльмены не были разочарованы.

Я поднимаю глаза от карточки как раз вовремя, чтобы поймать взгляды стайки дамочек в другом конце комнаты. Они перешептываются. Я пытаюсь прочитать по губам, но удается разобрать только одно слово: позор.