Книга Синий. Хвостатый. Влюбленный, страница 37 – Наталья Косухина

Вечером я столкнулась с ним, выходя из столовой, и тогда он воспользовался моментом, прижав меня к стенке.

— Вы нарушаете мое личное пространство.

Всегда такое улыбчивое лицо Леони сейчас было на удивление серьезно.

— Сходи со мной на свидание.

— Зачем?

— Что бы мы лучше узнали друг друга.

— Я повторю вопрос. Зачем?

— Я хочу завести с тобой роман.

— Почему я? В этой поездки больше не за кем приударить?

— Я хочу приударить за тобой.

— Я не хочу.

На этом наш разговор был закончен, но ненадолго. Он вылавливал меня повсюду в течение всего дня, с предложением о встрече, видно беднягу приперло, а не с кем и роботов соответствующих мы на корабль не взяли. Досада! Зато вечером, он видно нашел другой вариант и стал флиртовать с Машей. Как я ему все волосенки не повыдергала, не знаю. В последнее время меня очень сильно волновали их отношения с Александром, их противостояние. Оно уже достигло слишком большого накала, и должна была, вот — вот разразится буря, так этот бабник еще и провоцирует новые проблемы.

Когда дядя смотрел на их идиллию, глаза у него были страшные и я, зная его лучше других, понимала, что хорошо это не кончится и как в воду глядела. В следующий раз, когда я увидела Леони, все его лицо было разбито.

Как мне стало хорошо, словами не передать. Нет, я не ревновала его к Маше, так как по ее глазам видела, что она к нему ничего не испытывает и именно поэтому, собственные чувства так меня пугали.

А сегодня, в довершении всего, чуть не погибла Мария, дядя просто не в себе, команда в шоке и на взводе. Но это происшествие заставило меня по — новому взглянуть на переживание моего родственника и у меня появилось нехорошее подозрение.

Неожиданно раздавшиеся шаги за спиной заставили меня вынырнуть из своих мыслей. Посмотрев на остывший кофе, я поморщилась и повернулась к визитеру. Ну, кто бы сомневался.

— Что лицо уже подживает?

— Да. На мне вообще все заживает как на собаке.

— С чего бы это?

— Почему я Вам так не нравлюсь?

— А должны?

— Обычно, бывает как раз наоборот.

— Не сомневаюсь в этом.

— Причина в моей репутации?

— И в ней тоже. Но я никак не могу понять, что Вам нужно?

— Вы.

— То есть Вам надо просто переспать и все? Никогда не поверю!

— И правильно. Мне нужны все Вы и на долгое время. Понимаете, со мной случилась неприятная вещь. Я в Вас влюбился.

— Что с Вами случилось? Что Вы сделали?

— Вы все прекрасно слышали. Я сам от этого не в восторге. Мой последний опыт получился довольно плачевным и болезненным, поэтому, то, что это случилось, не сильно меня радует. Да еще и объект проблематичный. Сколько Вам лет?

— Я как‑то слышала, что Вы говорили, что у дам об этом не спрашивают, а сами?

— Так это у дам. В общем, Вы взрослая женщина, а ведете себя как ребенок!

— Потому что не хочу с вами спать?

— А Вы не хотите?

— И кто сейчас ведет себя как ребенок?

— Да, жизнь в семье политиков не прошла для Вас даром.

— Чего не могу сказать о Вас. Ваши жизненные уроки видимо, ничему Вас не научили.

— Да нет. Это Вы выбиваете меня из клеи. Вот почему мне не полюбить какую‑нибудь раскованную женщину? Так нет! Попалась же параноик. Неужели нельзя просто попробовать со мной увидится, поговорить?

— Что‑то Вы разнервничались, — сказала я с кривой ухмылкой.

— Потому что Вы невозможны! Думаете, я оставлю Вас в покое? Заблуждаетесь. Вы все равно будете моей, никуда не денетесь. Я Вам нравлюсь, несмотря на все Ваше презрение. А мне придется смириться и стать при Вас верным охранником. В конце концов, Вы не такой плохой вариант, все могло быть хуже.

Выплеснув кофе ему прямо в лицо, я встала и пошла к выходу.

— Я не люблю кофе, — полетело мне вслед.

— Гамадрил!

* * *

Мария Уотерстоун

Внимание, которое Александр недополучил с вечера, он решил наверстать утром. Все это время наши близкие отношения развивались не только в физиологическом направлении, но и в эмоциональном. Наши ласки стали более открытыми и интимными, между нами появилось доверие и душевная близость, что сделало ощущения еще острее. К тому же я обнаружила, что в постели и в жизни Александр абсолютный доминант.

После последней колонии мы все утро провели именно там, и что бы мое больное горло еще сильнее не пострадало, теперь меня все время целовали, не позволяя кричать, а хвост находил все больше эрогенных мест на теле. Что‑то я начинаю подозревать, что у драгов два важных инструмента при занятии любовью и оба очень активные.

Встав уже ближе к полудню, мы сразу отправились к врачу. Успели, как раз перед обедом, перехватить Несси Морон и Александр заставил его, меня осмотреть.

— Вы сорвали голос? Что это Вы делали, что он сел до такого состояния?

— Ну, Вы помните доктор, как она тогда замерзла, у нее осип голос, а потом… он осип еще сильнее, не понимаю почему.

А доктор, как раз начал что‑то понимать. Я чувствовала себя очень неудобно, Саша так вообще посинел еще сильнее от смущения, если сильнее возможно.

— Э — э… Ладно. Сейчас что‑нибудь придумаем.

Покопавшись среди оборудования, он вытащил, какую то штуковину с трубкой.

— В общем вот. Прибор конечно староват, зато эффективен.

Если здесь прибор староват, то ученые моего времени за него бы умерли, а потом восстали, только бы получить хотя бы чертежи.

— Можно конечно лечить препаратами в течение двух недель, быстрее не получится, очень уж капитально Вы сорвали свои голосовые связки. А можно аппаратом Рикфол, намного быстрее, но при лечении в горле возникают очень неприятные ощущения, зато потом сразу же сможете говорить, но осторожно и на полутонах. Что выбираем?

Я ткнула пальцем в аппарат.

— Маша, может сначала стоит попробовать попить какие‑нибудь таблетки? Подумаешь, две недели? Просто аппарат не внушает мне доверия.

Я, взглянув на мужа, покрутила пальцем у виска и, повернувшись к доктору, опять ткнула на прибор.

— Пациент сделал свой выбор. Но учтите, лежать с ним нужно целый час.

Я кивнула. После этого меня положили на кушетку, и запихнули в горло какую‑то белую трубку. Наверное, я все‑таки поспешила с выбором, было ужасно некомфортно, а доктор, поставив таймер, вышел, оставив нас наедине.