Онлайн книга «Тирания Ночи. Книга 1. Орудия Ночи Звезды новой фэнтези»
|
– Будь моя воля, мы бы послали коннектенцев штурмовать Аль-Хазен и избавились бы от них. Элс не стал ничего на это отвечать. Немного погодя у него состоялся неприятный разговор с Титусом Консентом. Тот наконец начал осознавать свою значимость и непомерно возгордился. – Я тебе не угрожаю, – сказал ему Тейдж. – Я никому не угрожаю, а вот наш с тобой начальник угрожает. И он терпеть не может дэвов. А еще он жестокий, умный и весьма проницательный. И за тобой наблюдает. – Ваши военачальники, – оскорбленно отозвался Титус, – жалуются, что мы понапрасну тратим еду и кормим беженцев из Аль-Хазена. – Не обращай внимания. Те дэвы нам очень помогли. – Как прикажете, полковник. – Если тебя что-то не устраивает, сам разбирайся с Братством. Тут Консенту пришлось уйти, потому что по Элсову душу явилась толпа принципатов. Дивино Бруглиони отвел Тейджа в сторонку: – Хект, я давно хочу тебя кое о чем спросить. – О чем, господин? – Перед твоим переводом в коллегию Палудан должен был вручить тебе кошель с наградой. – Да? Значит, Дивино собирался спросить о кольце. – Знаешь ли, это я ему отдал и велел тебе передать. – Благодарю вас. Всегда приятно, когда признают твои заслуги, даже если речь идет лишь о деньгах. – Все так, но… Как бы тебе сказать… Видимо, надо без обиняков. Ты не находил в том кошеле кольцо? Простое золотое кольцо, потертое, довольно старое. Так, безделушка, но у меня с ней связаны воспоминания. Кольцо досталось мне от деда, а ему – от его деда. Вот уже несколько месяцев не могу его найти. Точно помню, что оно было у меня, когда я складывал для тебя деньги в тот кошель. А потом куда-то пропало. – Да, там было кольцо. Золотое. А еще несколько иноземных золотых монет. Я их продал одному меняле, он еще сказал, что все уступит своему племяннику – золотых дел мастеру. Что-то они там такое делали для матери патриарха. – Проклятая тиара! – выругался Дивино Бруглиони. – Я знаю, кто… Как же ты мог? Святые отцы церкви! Как жестока ко мне Фортуна! – Я в чем-то провинился, ваша милость? С чего это вдруг принципату поминать языческую богиню удачи? – Нет. Вот проклятье! Ты же не знал, что кольцо тебе не предназначалось. – Ваша милость, вы меня совсем сбили с толку. – Не сомневаюсь. Я немного слукавил: на самом деле это было не просто кольцо. Проще говоря, оно волшебное. – Ух ты! Как в сказках? – Нет, не как в сказках. Ты случайно продал его не одному из здешних дэвов? – Нет, тот меняла был из какого-то другого народа. По-моему, дейншо. Ему лет восемьдесят, не меньше. Пришлось нанимать переводчика, потому что он сам не из Брота. – Хект, все дейншокины так говорят: якобы они не понимают по-фиральдийски. Им это выгодно. Удивительно, как быстро они начинают лопотать по-нашему, если речь заходит о деньгах. – Так это действительно было волшебное кольцо? – Действительно. – А я не верил, что они существуют, – сказал Элс, а сам подумал: «Интересно, сколько раз Поло рылся в моих вещах?» – Многие не верят. Городские жители часто и понятия не имеют, что творится в мире за городскими стенами. Узнай они хоть о малой толике того, что скрыто от обычных глаз, – мигом наложили бы в штаны. – Вы меня пугаете, ваша милость. Так что это было за кольцо? – Его основная сила в том, что оно делает его владельца незаметным, почти невидимым для Орудий Ночи. Надев его, можно встать посреди стаи волков Ночи, и они не обратят на тебя внимания. Но у волшебства есть и побочный эффект – носитель забывает о кольце и теряет его. – Так случилось и с вами? – Именно. – Простите меня, ваша милость. Теперь понимаю, как могла бы пригодиться такая безделушка. Когда вернемся в Брот, навещу того дейншо, вдруг кольцо не успели переплавить? – Это вряд ли поможет. Он, скорее всего, уже забыл о нем. Превосходно: вот оно – готовое оправдание. – Простите меня. – Прекрати извиняться. Ничего страшного. Скажи-ка лучше, у нас есть какой-нибудь план или мы так и будем сидеть на месте и морозить себе задницы? – Скоро должно потеплеть. – Я про Аль-Хазен. Мы будем что-нибудь предпринимать? – Нет. По возможности – нет. Время – наше лучшее оружие. Осажденные постепенно слабеют. Каждый день у них новые дезертиры. А будет еще больше, когда в городе узнают, что мы отпускаем простых солдат по домам, к семьям. – Не уверен, что это хорошая мысль. – Этому меня научил двоюродный дед: всегда предоставляй противнику возможность выбраться живым. Если он уверен, что живым ему не выбраться, то станет биться до последнего. А тебе придется это расхлебывать. К принципату подошел гонец и что-то зашептал ему на ухо. – Понимаю, – кивнул Бруглиони. – Да, передай, что сейчас буду. – Когда посланец вышел, он обратился к Элсу: – Сюда едет императорская делегация. Их серьезно потрепали праманские волшебники, и они хотят спросить у нас совета. Им надоело не спать по ночам. Дядюшка Дивино поспешил прочь, а Элс вернулся в свою виноградную давильню. Почему император так плохо подготовился? Ему же помогает Феррис Ренфрау. Тейдж решил воспользоваться передышкой и немного вздремнуть. Ему показалось, что он только-только закрыл глаза, а его уже расталкивал Поло. – Полковник, они уже тут. – Кто? – Имперцы. Прямо мимо нас проедут. Прекрасно. Дрокер решил произвести впечатление и показать им лагерь. – Давай посмотрим. Слуга выскочил за порог и вытаращился на дорогу. Элс не торопился выходить, ведь за порогом дул холоднющий ветер, а без помощи Поло ему трудно было залезть в тяжелое зимнее облачение. За окном послышался топот копыт и звон оружия. Элс решил вообще не выходить. Наверняка с имперцами явился и Феррис Ренфрау, а ему на глаза лишний раз попадаться не стоит. Тейдж чуть приоткрыл ставень и тут же заметил Ренфрау, а с ним и нескольких браунскнехтов, знакомых еще по Племенце. Тот самый безымянный капитан ехал по правую руку от наследного принца Лотаря. Лотарь! Значит, молва не врала и Йоханнес действительно взял с собой детей. А Элс не поверил, когда услышал. К чему такой риск? Но вот он, самый хилый Ганзелев отпрыск, едет во главе делегации и изо всех сил старается себя показать. Элса охватило глубокое разочарование: ведь с ними не было Элспет Идж. Но он тут же спохватился и устыдился своих чувств. |