Онлайн книга «Пропавшая ватага»
|
Счастью Дрянной Руки, казалось, не было предела! Что и говорить – всем саблям сабля, длинный, слегка изогнутый клинок из светлой стали, такое ж перекрестье, узорчатая, с черненым серебром рукоять. Трофей. В Сибире-граде татарском в закромах сысканный. – Вот, еще это возьми. – Короедов отцепил ножны – красивые, из зеленой замши, с серебряными накладками с изображением полумесяца и непонятной вязью. – Ах, Семка-ка! Ты теперь брат мой навек! Расчувствовавшись, Нойко обнял ватажника и потерся щекой о щеку. Короедов скривился и снова застонал. – Грудь болит, да? – покивал колдуненок. – Потерпи пока, я осмотрюсь, а потом наложу заклятье. – Чего-чего наложишь? – Вылечу! На палубе уже все пришло к порядку. Освобожденные пленники – сир-тя – столпились у правого борта, пленники же новые – трое матросов и шкипер – у левого. Не шибко-то доверяя колдовству, Ондрейко Усов приказал ватажникам накрепко связать всем четверым руки. Моряки вздыхали и переминались с ноги на ногу, угрюмо поглядывая вокруг. Колдовской народец тоже мялся, не слишком-то веря в свое спасение – просто пленники поменяли хозяев, одних варваров на других, что ж в этом хорошего-то? Правда, среди тех белых, что напали на огромный челнок, был и соплеменник сир-тя, совсем еще юный, но важный, как старый длинношей. Бледнокожие его даже слушались. А Нойко, конечно, важничал, видя, как на него смотрят. Ондрейко Усов вовремя дернул его за локоть: – Ты скажи там своим… А то слишком уж их много. – Ах да, – хлопнул себя по лбу Дрянная Рука. – Сейчас. Он подошел к соплеменникам со всей важностью, заложив руки за спину и выпятив тощий живот, при сабле в изысканных ножнах и весь украшенный золотом, словно жертвенное дерево Хозяина Священной березы. – Вот что, дорогие мои, – остановившись, Нойко вальяжно прищурился. – Вас только что освободили из страшного плена, и в этом участвовал лично я, скромный колдун Нойко Счастливая Рука, и мои верные друзья, славные воины великого вождя бледнокожих Ивана по прозвищу Егоров, что значит… э… что и значит – «великий и славный вождь». Думаю, вы о нем слышали. А? Что молчите-то? Отвечайте, раз спрашивают? – Не особо-то мы про бледнокожих слыхали, – отозвалась за всех бойкая черноглазая девка, та самая, что так ловко использовала вместо палицы подобранное на палубе весло. – Так, вроде как сказку какую-то. Не все и верили. – Теперь поверили? – Теперь-то – да. Что они хотят с нами сделать? – Я попрошу их вас отпустить. Дрянная Рука нарочно сделал паузу, чтоб дождаться произведенного его словами эффекта. Пленники радостно переглянулись и зашептались, искоса поглядывая на «скромного колдуна». – А бледнокожие тебя послушают? – оборвав всех, громко и без особого почтения спросила черноглазая. – Не скажу, чтоб это было так уж легко, – Нойко самодовольно прищурился и, словно бы между прочим, положил руку на эфес подаренной сабли. – Но я постараюсь, клянусь семью дочерьми славного Сиив-Нга-Ниса. – Еще пнем Хозяина Священной березы поклянись, – хмыкнула вредная дева. Мальчишка обиженно надулся: – Чем тебе не нравятся мои клятвы? – Тем, что в них нет наших богов! – Но… я ведь своими богами клянусь, – озадаченно возразил Дрянная Рука. – А ты поклянись нашими! – Какими вашими? Нойко прикрыл глаза. Вот ведь наглая девка! И не боится его нисколько – хоть и колдун. Может, чувствует, что ученик только? Вообще-то она симпатичная – глаза сияют, ресницы длинные, брови, как собольи спинки, грудь… Но Нойко такие девы не нравились – вот и эта слишком уж рослая, да и, по всему видать, несдержанна изрядно – чуть что не по ней, так треснет, припечатает, мало не покажется… как того варвара веслом. – Наш бог – Нгерм, всесильный владыка севера. Им и поклянись. – Знаю я Нгерма, – покивал отрок. – Им и клянусь. Черноглазая подозрительно прищурилась: – Не-ет, так не клянутся. Скажи – пусть я волей великого Нгерма замерзну во льдах и останусь там на веки веков, если не добьюсь освобождения. Понял? – Пусть я замерзну во льдах, – послушно пробормотал колдуненок. – Волею великого Нгерма… Ну, что, теперь довольна? – Вот теперь – да, – дева спокойно кивнула. – Но еще я бы хотела сама переговорить с великим белым вождем. Нойко удивленно дернул шеей: – О чем тебе с ним говорить? Да он и слушать тебя не станет – кто ты такая-то? – А ты сделай, чтоб выслушал. – Да зачем же?! Эта настырная девка уже стала надоедать отроку, только он почему-то никак не мог от нее отделаться, словно бы кто-то схватил за язык и не отпускал. Говорили, что северные девы знали такое древнее искусство – удерживать мужчин – почти колдовское, да… – Хорошо, если ты так просишь, скажу, – в черных глазах вспыхнули и тут же погасли искры. – Если отпустят, нам теперь некуда уйти. Селение разрушено, одни мы его не восстановим, а помогать и защищать некому. А примут ли нас соседи из Марг-Койно – еще неизвестно. Да и всю жизнь провести в приживалах – вряд ли хорошая мысль. – Так что же ты хочешь от вождя? – Помощи. И защиты. А мы уж – под его-то рукою – отплатим данью. И во всем будем поддерживать. Всегда. – Слушай, – Нойко упер руки в бока. – А что это ты за всех говоришь, за всех решаешь? Может, не все хотят… – Потому что я здесь нынче самая старшая, – резко оборвала дева. – Самая сильная, самая умная. – Уверена? – Уверена. А кто так не считает… – Понятно. Стукнешь веслом. Дрянная Рука весело расхохотался, повернулся спиной, давая понять, что разговор закончен. Потом, правда, обернулся: – Как твое имя, дева? – Зовут меня Ватане. – Ха, понятно! «Лишняя». То-то я и смотрю… – И вовсе никакая не лишняя! А среди своих – главная. Они ведь совсем почти дети еще. Пока Нойко заговаривал зубы сир-тя, ватажники загнали пленных англичан в трюм, где прятался еще один вражина – важный, в разрезной куртке, толстяк, тут же и сдавшийся. Раз уж все в плену – чего зря рыпаться-то? Всех и заперли, пока двое казаков не притащили со струга сундук, строго следуя указанию атамана. Старшой – Ондрейко Усов – лично отворил люк: – Слушайте меня, господа аглицкие немцы. Наш славный атаман предлагает вам поступить к нему на службу. – Служить русским? – сквозь зуб выругался шкипер Эндрю Уайт. – Ну, уж нет. |