Онлайн книга «Непрощенные»
|
– Встать, я сказал! Рожь зашевелилась, над колосьями возникла человеческая фигура с поднятыми руками. – Ком цу мир! Немец подчинился. Пока он ковылял, я рассмотрел его. Черный мундир, на голове какой-то дурацкий берет черного цвета. Пехота такое не носит – танкист… Успел выскочить, сука! На кожаном поясе – большая кобура. Отчего ж не стрелял? Я присмотрелся. Ага! Правая кисть черная и распухла – ожог. Левой затвор не передернуть. Немец, впрочем, пытался – крышка кобуры отстегнута. К тому же хромает, иначе б сбежал. Ничего, у меня потопаешь… Шагнул вперед и, переложив карабин в левую руку, залез немцу в кобуру. Он стоял смирно. Пистолет оказался большой и тяжелый – «парабеллум». Вот это добыча! Немец смотрел волком. Я сунул пистолет за пояс. Запасная обойма – в карман! – Ком, тварь! Пленный заковылял к хутору. Руки он по-прежнему держал поднятыми, хотя нужды в том не было. Как сказать, чтоб опустил лапы, я не знал: познания в немецком кончились. Ну и ладно! Выстрел привлек внимание. Лейтенанты, торя дорогу в хлебах, бежали навстречу. Анисимов сжимал в руке «наган». Встретились мы на половине пути. Лейтенанты встали, во все глаза разглядывая пленного. Еще бы! Им внове, да и мне тоже. Я обошел немца, встал рядом с командирами. – Имя? Звание? Воинская часть? – Анисимов нашелся первым. – И пусть руки опустит. Немец не ответил: по-русски он явно не понимал. Анисимов посмотрел на меня, затем на Паляницу, и тот, запинаясь, перевел. Молодец «летеха»! Немец опустил руки и что-то яростно забубнил. – Он не будет отвечать на вопросы, – озвучил Паляница. Анисимов нахмурился. Ах, так! У нас гордый сын Альп, потомок Зигфрида и Брунгильды! Я перехватил «маузер» и двинул фашиста прикладом в живот. Тот охнул и согнулся. – Товарищ сержант! – Анисимов побагровел. Ну да. Пленных бить нельзя, они же пролетариат, воевать пошли подневольно. Сейчас мы им прочитаем лекцию, и «гансы» повернут оружие против шайки Гитлера – Геббельса. Даже у хороших людей случаются загибы в мозгах. Было такое в начале войны, читал, это позже сообразили… – Разрешите провести допрос, товарищ лейтенант? – Куда лезешь, сержант?! – рыкнул Анисимов. – Обладаю опытом допроса пленных в полевых условиях. Результат гарантирую. Вытянулся, ем глазами начальство. Вид принял придурковато-исполнительный. Анисимов смерил меня пристальным взглядом. – Опыт, говоришь? – Так точно. Он еще больше нахмурился. – Приходилось заниматься, товарищ лейтенант! Немец хмыкнул и что-то пробормотал. Паляница не озвучил – наверняка гадость. – Разрешите? Анисимов посмотрел на Паляницу, затем – на копошащихся около разбитой пушки танкистов. Время таяло. – Добро. Действуйте, товарищ сержант! Расспросите подробно. Откуда, сколько их, какие планы – все узнать. Он побежал в сторону раскрытых ящиков – делить боекомплект между экипажами. Я прислонил карабин к ноге, вытащил штык и улыбнулся немцу. Всеми зубами. Здравствуй, гость дорогой, залетный! Мы, монголы, народ дикий. Партайгеноссе Геббельс вам это объяснял? Разумеется! Геббельсу надо верить. Мы режем людей и живьем сдираем с них кожу. Монголам это доставляет неизъяснимое удовольствие. Мы делаем это с песней. «Я вчера тебе принес не букет из пышных роз, не тюльпаны и не лилии…» Немец выпрямился и заорал. – Утерменши! – переводил «летеха». – Жить вам осталось не больше часа. Сюда мчится танковая рота: ей сообщили по радио о нападении русских. Камрады знают, сколько нас. Если окажем сопротивление, всех расстреляют, даже тех, кто выживет. У них приказ: фанатиков не щадить. У нас единственный шанс – сдаться. Он поможет. Надо выстроить танки вдоль дороги и вывесить белые флаги. Обещает, что к нам отнесутся гуманно. Ко всем, кроме этого! Обожженная клешня немца указала на меня. Блеклые глаза горели ненавистью. Фашист! Этот будет убивать: стрелять, жечь, давить гусеницами… Позволить ему это? Счас! Я вскинул «маузер». – Хайль Гитлер! – Немец выбросил вперед горелую клешню. – Сержант! Приклад «маузера» толкнул в плечо. Немец рухнул лицом вниз, прямо в стоптанную рожь. Жри, сука, землю! За этим шел? – Ты что творишь? Да я на тебя рапорт подам! – Подбежавший на звук выстрела Анисимов хватался за кобуру. – Хоть два! Если выживете, товарищ лейтенант! Он умолк, посмотрел на мертвого фашиста, на меня. Повернулся к Палянице: – Что немец сказал? Тот в двух словах обрисовал перспективы. – Сюда идет вся их рота, – добавил я. – Еще пятнадцать танков, кроме тех, что мы сожгли, возможно, артиллерия с пехотой! Они быстро и качественно сделают нам больно. – Предлагаешь драпать? – окрысился Анисимов. – Можно и остаться. Только не идти на них в лоб, как вы только что. Это верная смерть. – На войне умирают. Не знал? – Лейтенант повернулся к Палянице. Сержант более не интересовал командиров. Он, то есть я, – нарушитель устава и трус. Сейчас стратеги выберут план. Накосячат по самое не могу: с именем Ленина – Сталина вперед на врага! Тот только и ждет. – Разрешите? Он нехотя кивнул. – Смотрите. – Я указал на запад. – Они придут оттуда, другой дороги нет. Будут двигаться колонной, у них так в уставах написано. Впереди разведка на мотоциклах. Заметят нас, развернутся и дадут прикурить из пятнадцати стволов. Пара минут – и все горят. Нужно рассредоточить и замаскировать «БТ», а разведку немцев пропустить. Как подойдут танки, бить их в борта, причем с близкого расстояния. Пока сообразят, развернутся и ответят, с десяток сожжем. Особенно если не стоять, а менять позиции. Дальше – как карта ляжет. «Дальше нам писец! – подумал я. – Но хоть потанцуем…» Анисимов подумал и достал папиросы. Мы закурили. Паляница покосился, но не попросил. Правильно! Тебе вредно. – Что, Ефим, думаешь? Паляница пожал плечами. Анисимов чесал вспотевшую на июньском солнышке шею. – Где воевал, сержант? – В Испании. В глазах его плеснулось уважение. – Чем командовал? – Ротой. Он недоуменно глянул на мои петлицы. – Водка и бабы довели до цугундера! Разжаловали, лишили наград… Последние слова я произнес искренне, так что он поверил. – У меня некомплект в экипажах. – Он бросил окурок. – По одному человеку в башне. Даю вам танк и механика. – Хорошего? |