Книга Para Bellum, страница 81 – Василий Звягинцев

– Что у твоего брата-армянина? – Лаврентий Павлович на правах хозяина разлил в бокалы коньяк, глубоко вдохнул запах. – Пей, Богдан, ты у нас Хмельницкий. В смысле, за воротник заложить любишь.

– Продолжает работу с «Лицеистом». Агент вполне приличный.

– Это журналист из «Бриве Земе»? Как его? Орест Берлинкс?

– Точно так, Лаврентий Павлович.

– Ваш «Лицеист» гонит полную туфту. Даёт сведения о вермахте как сотрудник Генерального штаба. Откуда? О политике сообщает, как будто каждую пятницу обедает с самим Гитлером. А ты каждое донесение братца подсовываешь прямо на стол Кобе. Запомни, Хозяин – великолепный аналитик, поймёт, кто готовит «дезы» для борзописца [15] . И память у него цепкая. Пусть Амаяк сделает выводы.

– Мы тоже не только пальцем деланы, – шумно вздохнул Богдан Захарович и заворочался на мягком сиденье. – Из данных журналиста следует, что фюрер рвётся к войне с нами, а его окружение – против. С учётом обстоятельства, что Коба…

– Для тебя – товарищ Сталин, – поправил Берия. – Называть его Кобой имеют право только старые товарищи по партии.

– Извините. Так вот, с учётом того, что товарищ Сталин знает многих фигурантов, выводы он сделает прямо противоположные.

Нарком хмыкнул.

– Посмотрите сами. – Кобулов выкарабкался из кресла, подошёл к рабочему столу Лаврентия Павловича, взял из кожаной папки лист бумаги и подал начальнику.

Нарком поднёс документ к пенсне и стал читать чёткий машинописный шрифт:

Совершенно секретно

18 марта с. г. в Берлин приехал из Москвы _______. С аэропорта ______ направился к ______, где его ждали ______ (______) и _______. Беседа продолжалась около часа.

Через некоторое время после этого шофёр _____ – ______ в разговоре заявил, что _____ раздражён тем, что Берлин держит его в полном неведении и что ______ не привёз никаких сведений, которые дали бы возможность _______ соответствующим образом ориентироваться в сложившейся обстановке.

16 марта с. г. ________________ в беседе заявил следующее:

«Я лично очень пессимистически настроен и, хотя ничего конкретного не знаю, думаю, что Гитлер затевает войну с Россией. В конце февраля месяца я виделся лично с ________ и совершенно открыто сказал ему, что его планы о войне с СССР – сплошное безумие, что сейчас не время думать о войне с СССР. Верьте мне, что я из-за этой откровенности впал у него в немилость и рискую сейчас своей карьерой, и, может быть, я буду скоро в концлагере. Я не только устно высказал своё мнение ______, но и письменно доложил ему обо всём. Зная хорошо Россию, я сказал ______, что нельзя концентрировать войска у границ Советского Союза, когда я ручаюсь, что СССР не хочет войны. …Меня не послушали, и теперь я абсолютно не в курсе дел. Меня осаждают все мои коллеги – _____, _______, _______ с расспросами, что происходит в Берлине, и я никому не могу дать ответа. Я послал ______ (_______) специально в Берлин, чтобы он выяснил положение, и, кроме того, выяснил, как поступить нам всем здесь в посольстве в случае войны. Моё положение ведь тоже не совсем хорошее, когда вся злоба вашего народа может обратиться против меня. Может быть, через неделю меня уже не будет в живых …Я не могу себе представить, так же, как и ______ (_______), ______ (______) и все мои подчинённые, того момента, когда начнётся война. Мы все не хотим этого.

Возможно, что я, находясь здесь, и преувеличиваю, но я полагаю, что через неделю всё должно решиться. Никто не хочет верить в возможность войны».

Зам. народного комиссара

государственной безопасности СССР Кобулов.

Дочитав, Берия спросил:

– Что это за бред?

– Это сообщение о встрече фон Шуленбурга с Деканозовым. Немецкий посол не хочет войны, вот и попытался уговорить нашего железного армянина, будто Гитлер не собирается нападать на СССР.

– А что значит «через неделю всё должно решиться»? Иосиф должен домыслить, что подробный план «Барбаросса», который неизвестно от кого, но помимо наших служб, он получил три месяца назад, это чья-то шалость? Оберкомандовермахт сочиняло эту бумажку шутки ради? А утвердит или отменит его Гитлер к первому апреля?

– Вы же сами сказали: «Получил неизвестно от кого». И вы правы. Такой документ никакой разведчик добыть не может. Это первое. А второе, товарищу Сталину передали проект документа, а не окончательное и утверждённое решение. Если только сегодня намечено окончательное обсуждение, зная немецкую пунктуальность, можно предположить, что время ещё есть…

– Хитрый ты, Богдан, – сказал Берия. – Но дурак.

Богдан Захарович вновь угнездился в кресле, взглядом спросил разрешения наркома и склонил бутылку над бокалами. Потом, отсалютовав посудой, вдумчиво выпил и только после этого спросил:

– А почему дурак?

– Потому, что на границе уже столько немецких войск, что плюнуть некуда.

– Передислокация. Тренировка к операции «Морской лев» подальше от авиации и разведки англичан.

– Ну да, немцы так и брешут. А то, что переброшенные части соответствуют перечисленным в твоём «проекте», это как?

– А обращать внимание товарища Сталина на такие мелочи не стоит. В конце концов, не все данные войсковой разведки добираются до стола главы партии. Надо просто провести работу с Генштабом, с товарищем Жуковым.

– Ладно, – махнул рукой Лаврентий Павлович. – Проехали мимо. Что у нас по другому направлению?

– Нихтс нойен, – щегольнул Богдан Захарович. – И адмирал, и Гейдрих плачут и стонут, что не успевают. Сейчас у них проходят двадцать четыре эшелона к границе в день. Этого слишком мало. Немцы пересчитывают графики, чтобы пропускать больше, но раньше середины апреля вряд ли сумеют что-либо изменить.

Берия задумался. От зарубежных партнёров уже месяц назад пошли панические сообщения, мол, опаздываем. Слишком быстро идёт концентрация войск в приграничье. Сталин ударит первым. Надо любой ценой затянуть время, потому что ускорить переброску и разворачивание дивизий вермахта невозможно. Мало того, что ограничена пропускная способность железнодорожных веток. Ещё и генералы никак не могут поверить, будто русские готовятся к наступательным действиям стратегического масштаба, они убеждены, что СССР только прикрывает собственные границы. Чтобы убедить высших чинов вермахта, хитроумный Канарис показал Гальдеру советский фильм «Если завтра война». Там весьма реально показано, как вырываются на европейские дороги лёгкие танки, как дальняя бомбардировочная авиация крушит столицу противника, а орды азиатов в шинелях и обмотках, с непривычно длинными на взгляд европейца винтовками занимают очень аккуратные сёла и городки. Так этот стратег хренов заявил: «В кино красные вступают в бой только после того, как на них напали. Такова природа славянской души».