Онлайн книга «Зона Посещения. Избиение младенцев»
|
«Мы хорошо его знаем, потому он будет с нами». «Вы его знаете плохо, – возразил Эйнштейн. – Сегодня он потерял мать. Это значит, воздействовать на него больше нечем. Перед вами новый Питер Панов. Угрозы и шантаж – это неэффективно, братья. Искушать его? Но чем? Ему же ничего не надо, кроме как добиться поставленной цели и увести детей к русским. Зато вы, сколько бы ни хвастались, что деньги, карьера и власть для вас пустой звук, поддались искушению и нарушили собственную природу. Вам совершенно определенно захотелось власти…» Теперь они ударили первыми. И это уже не была случайность. Мне кажется, Эйнштейн сильно их уязвил обвинением в стремлении к власти. С другой стороны, к чему еще они стремились? «Ионизирующее излучение! – просигнализировал Барсук. – Направленный пучок. Потенциал ионизации высокий». Суки, подумал я, что ж они делают, у нас же дети. «Вид излучения?» «Бета и тормозное. Пэн, энергия частиц большая, вы схватите дозу». Используя зрение Барсука, излучение я увидел. Включил свой электромагнитный генератор на полную, стараясь сузить поток и направить его на нашего дезактиватора. «Ну так поглощай, парень, поглощай! – мысленно проорал я. – На тебя надежда! Мы поддержим». Кто там среди них затесался, мужик-бетатрон? Баба-синхротрон? Меня охватила ярость. Друзья, дал я клич, качаем трибуну! Кроме Головастика, у нас были и другие хорошие «инфразвуковики», особенно институтские. Не зря их даже мама побаивалась. «Ре-зо-нанс, ре-зо-нанс…» – зашептал кто-то из них, и я подхватил, начав дирижировать: «РЕЗОНАНС! РЕЗОНАНС!» Трибуна превратилась в качели – вперед-назад, вперед-назад, – быстро увеличивая амплитуду. Интенсивность ионизирующего потока сразу снизилась, нелегко приходилось поганому бетатрону-синхротрону. «Фаренгейт, – позвал я, решив добавить экстрима в аттракцион. – Командуй “погодниками”. Сделайте над ними ливневую тучу, и чтоб полную воды, как беременная корова». Потом Барсуку: «Ты можешь выпустить всю дрянь, что сожрал, в эту тучу?» Через минуту над сбежавшими «предельщиками» пошел радиоактивный дождь. И трибуны раскачались до такой степени, что зрители вынуждены были – нет, не спуститься, а побежать вниз. Кто-то не успел, рухнул вместе с каркасом. «Хватит! – прилетел к нам испуганный возглас, совсем не похожий на те высокомерные речи, которые мы давеча слышали. – Мы уходим! Ты совершаешь огромную ошибку, Питер Панов…» Напор чужой враждебной воли исчез, как отрезало. Они и вправду уходили. Потянулись вереницей мимо беседок для барбекю, жилых корпусов, автостоянки – в парк. Та часть меня, которая умела это делать, воспарила над полем боя, провожая их «взглядом сверху». Я хотел проконтролировать и убедиться. Убедился. Они меня, конечно, заметили, но ручкой на прощание не помахали. Несостоявшиеся боги, тьфу. Путь был свободен. * * * – Куда ты нас притащил? – сварливо сказала Натали. Я вел отряд. Я был теперь главным, стал им неожиданно для себя – по негласному уговору всех моих спутников. Даже Носорог принял новое положение вещей с пониманием. – К малой «Душевой», – ответил я. – Разве не сюда ты стремилась душой, печенью и желчным пузырем? – Я же говорила – надо к бассейну! – А этот чем тебе не нравится? Мы стояли возле пустой бетонной чаши, заросшей черной колючкой. Воды, разумеется, не было. А когда-то была. Когда-то здесь, на природе, располагалось сердце пансионата – центральная зона отдыха с открытым бассейном, с нежной галькой, имитирующей пляж. Если посмотреть взглядом романтика на то, что осталось, можно было увидеть полнеющих дам в закрытых купальниках, лежащих с книгами в шезлонгах, грузных мужчин с отвисшими животами и сиськами, играющих за столиками в покер, их дочерей и сыновей, ныряющих с бортика в бассейн. А также стюарда в жилетке и шортах, снующего между буфетной стойкой и отдыхающими… Буфетная стойка, шезлонги, стулья, кабинки для переодевания, туалет – все это осталось. Только вместо отдыхающих были мы. Остатки отряда подходили и подходили, растягиваясь по периметру пустой чаши. – Вот это и есть порталы, – объявил я им всем, показав на объект, путь к которому так дорого нам стоил. Невольный вздох пронесся над бассейном. Две летние душевые кабинки. С облупившейся краской, но когда-то – ярко раскрашенные, словно игрушечные. При каждой – раздевалка. На одной нарисован мультяшный тигр в штанах и цилиндре – это для джентльменов, на второй – тигрица в юбке и лифчике, для леди. «Душевая-2». – А на карте… – дружно воскликнули Натали и Эйнштейн, посмотрели друг на друга и рассмеялись. Ох уж эти ее колокольчики, тормозящие мою кору и делающие меня идиотом. Эйнштейн обнял Натали за плечи, и она не отстранилась. Они стали друзьями; ради одного этого стоило выдержать схватку с рехнувшимися аномалами-дезертирами! – А на картах – туфта, – сказал я. – Зачем это сделано, спросите у Живчика с Пинк Флойдом. Подозреваю, сталкеры пошутили. Так что зря мы, дядя Эли, в Чернобыль таскались. – Откуда ты все знаешь, страшный человек? – Спросите меня, кто убил Кеннеди или почему пришельцы в Розвелле не нагадили, как в Хармонте, я не отвечу. Но насчет малой «Душевой», дядя Эли, я вам пытался сказать еще в Чернобыле. Вы не стали слушать. – «Мясорубка», – напомнила Натали. Чуть не забыли, студень в глотку! Бросились бы сейчас всей толпой в ловушку… Я вывел из общего строя «отмычку», выменянную у контролера, и приказал идти вперед. Он дошел до самых кабинок… И ничего. Чисто. «Отмычка» была больше не нужна. Я отвел мужика за туалеты, поставил на колени и приложил ствол к затылку. Просить Натали вернуть ему сознание не стал, прошли времена, когда для меня это было важно. Некоторое время я стоял, почему-то не нажимая на спуск. Палец словно застрял в скобе. Натка была рядом, однако не поторапливала и не отговаривала. Они убили маму, думал я. Они не люди. А я кто? Как легко стать мясником на скотобойне, испытывать гордость за свою профессию и получать от нее удовольствие. – Отдадим его русским, – сказала Натали. – Хоть какой-то прок. Опять она приняла решение за меня, за что я был ей благодарен. Оказалось, рука у меня немножко тряслась… Носорог подошел к одной из душевых кабинок, торжественно возложил ладонь на дверь и повернулся к нам: – Как же хорошо снова стать Живчиком! Еще бы и Анна была рядом… – Он что-то смахнул пальцем с повлажневшего глаза. Анной звали его жену, умершую мать Натали. – Так уж вышло, что с русскими договаривался я, значит, мне первому и нырять, – продолжал Живчик. – У них, правда, сейчас глубокая ночь, но нас, я уверен, ждут. Пинк Флойд, гони «мочалку», я метнусь на разведку. |