Онлайн книга «Ратибор. Язычник»
|
Илья вложил меч в ножны, а толпа повернулась и направилась к оврагу. Зрелище они представляли жалкое, шли, как побитые. Илья только сейчас понял, что слово «гопота» они не поймут, оно значительно позже появилось. Он их унизить хотел – оскорбить даже, а на деле вышло, что непонятное слово сказал. Илья постучал в калитку и крикнул: – Марья, открывай, хозяин вернулся! Скрипнула дверь, и из избы стремглав выбежала простоволосая и босая девушка. – Сейчас-сейчас, я мигом! Она отодвинула крепкий дубовый запор, распахнула калитку и бросилась Илье на шею. – Наконец-то вернулся! Так страшно без тебя было! Народ второй день бесчинствует, дома жгут. Как к нам ломиться стали, я испугалась сильно. А потом услышала твой голос, в окно выглянула – на самом деле ты. Марья постеснялась целовать Илью на виду у всей улицы, да и кто она ему? Названая сестра, не жена. Увидев, что бунтовщики ушли, из домов стали выходить люди. До этого они сидели, запершись, но поглядывали в окна да из-за углов, гадая, чем закончится противостояние. А сейчас осмелели, со дворов на улицу вышли, раскланиваться с Ильей стали. Как же! Отважного соседа поприветствовать, почтение выразить. Илья же Марью крепко правой рукой обнял и к себе прижал. Марья зарделась. Так они и вошли вдвоем через калитку, потом и в избу. Марья в поварню кинулась, захлопотала. – Каша пшенная есть, без мяса. Кусок пирога остался, остыл уже. – Есть охота. Все, что в печи, на стол мечи, – ответил присказкой Илья. Есть действительно хотелось. Утром два ржаных сухаря сгрыз да водой запил, а сейчас солнце уже к закату движется. Пока Марья подогревала кашу, Илья воды из колодца в баню наносил, дровишек, печь-каменку затопил. Пока он есть будет, вода согреется. За девять дней он не мылся ни разу – условий не было. Одежда пропылилась, пропотела, волосы колтуном сбились. Илья провел рукой по голове. «Надо к цирюльнику сходить, голову наголо обрить. И потеть не будет, и врагу не ухватить, и живность не заведется», – решил он. Марья выложила в миску все, что было в котелке. Каша настоялась, да с маслицем. А вот хлеба не оказалось, и Марья извиняться стала: – Мне много не надо, хлебушек раз в три дня выпекаю понемногу. Знала бы, что вернешься сегодня, испекла бы. – С голоду не помру, кашей наелся. Илья разделся до исподнего и бросил одежду на лавку. – И я с тобой в баню, Ратибор. Марья без него баню не топила, обмывалась из кувшина – все равно печь на поварне топила для приготовления пищи. – А банника не боишься? В темное время суток, по поверьям, в бане правил бал дух бани, банник. Он мог обжечь горячим паром или даже запарить насмерть. – С тобой, Ратибор, я ничего не боюсь. Марья взяла полотенца и чистое белье себе и Ратибору. С Ильи текли потоки грязной воды, голову щелоком два раза мыл. Потом Марья его мочалкой терла – до красноты, до скрипа кожи. Илья размяк и почувствовал – кожа дышит, легко ему стало, на душе спокойно. Дома он, ждали его. Надеются на него, нужен он. Одевшись в чистое исподнее, он прошлепал в избу и упал на пуховую перину. Красота! Марья захлопотала в сенях, потом вошла в комнату. – Ратибор, узелок у тебя с монетами. – Положи на стол. Потом подскочил: – Ты в вещах моих рылась? – Так стирать собралась. Все пыльное, пропотевшее. А узелок-то и выпал. Прости, коли что не так. – Это ты меня прости. – Илье стало неудобно. Это нынешние девушки могут в телефон парня тайком залезть, полюбопытствовать – с кем он общается, а на Марью он зря нехорошо подумал. Спал он крепко, а проснувшись утром, не открывая глаз, пошарил рукою рядом с собой и не обнаружил Марьи. Постель была пуста, девушка уже встала. В исподнем Илья вошел в поварню. Печь горела, что-то булькало в чугунках, и вкусно пахло съестным. Потягиваясь, Илья вышел во двор – Марья развешивала его одежду на веревке. Илья взглянул на солнце. Оно стояло невысоко, было часов восемь утра. И когда она успела одежду постирать и поварню обиходить: печь растопить, чугунки заправить да в печь их поставить? – Доброе утро, Марьюшка! – поприветствовал девушку Илья. – И тебе доброго здравия, хозяин! Хм, непривычно, когда тебя хозяином называют. – Скоро снедать будем, подожди немного. Илья умылся, почистил зубы. Зубных щеток не было, и народ чистил зубы веточкой, один конец которой расплющивали ударами булыжника до такой степени, пока он не превращался в щеточку. Чистила такая одноразовая щеточка хорошо. Одно жаль, зубную пасту не изобрели. Так для свежести дыхания люди жевали застывшую сосновую смолу. Она горчила, но пахла лесной свежестью. Ничего в этом мире не ново, все идет по спирали, только усовершенствуясь. Неожиданно с улицы донесся шум, потом заколотили в ворота. Илья, как был в исподнем, приоткрыл калитку. На улице стояли несколько человек с дубинами – оружием простолюдинов, и Илья пожалел, что он безоружен. Однако люди, стоящие перед ним, вели себя миролюбиво. Илья узнал одного из стоящих впереди – это был человек волхва, подбивавший народ на торгу речами об истинности веры старых богов. Видимо, и человеку Илья был знаком в лицо. – Ратибор? – Он самый. – Знакомый тебе волхв привет передает. Он говорил, что в трудной ситуации к тебе обратиться можно, силой нас поддержишь. – Правильно говорил, – не стал отпираться Илья. – Воевода Вышата в город вернулся с дружинниками. Два десятка их, но с оружием и в броне. Хоть и молодшая дружина, а воинскому искусству обучена. – Я один против двух десятков? – удивился Илья. – Ты не один, есть еще два воина из наших. Собирайся, к Благовещенской церкви идем, наши туда подтянутся. – Сей момент! – Илья закрыл калитку. Некультурно, гостей во двор приглашать надобно, но сейчас Илья отбросил традиции гостеприимства. Он безоружен, Марья во дворе – что может взбрести в голову незваным гостям? Чистая запасная рубаха и порты у него были. Он оделся вмиг, сапоги обул, опоясался мечом и щит на руку повесил. Шлем до поры до времени на сгиб правой руки положил. Он и так высок, а в шлеме далеко виден будет, железо под лучами солнца отблескивает. Илья вышел во двор, за ним – Марья. – Ратибор, ты куда? Каша скоро поспеет. |