Книга Охотники на тъернов, страница 32 – Ольга Куно

Словом, вместо того чтобы отвечать на ее реплику, я спросила:

– Хочешь чаю?

Непонимающе хмурясь и стараясь проморгаться, Нерис подняла на меня глаза, но почти сразу же снова спрятала лицо в подушку, которую все это время держала, крепко прижав к себе.

– Чаю? Какого чаю? – всхлипнула она.

– Да какого хочешь, – пожала плечами я. – Черного, зеленого, с мятой, с листом смородины. Принести?

Нерис немного помолчала, все еще уткнувшись в подушку, но уже не плача.

– Не надо, – сказала она затем, но голос звучал чуть более спокойно.

Чем я не преминула воспользоваться.

– Как знаешь, – проявила покладистость я. – Если передумаешь, скажи. Что стряслось? Тебя какой-то мужчина обидел?

На этот раз Нерис уже не стала воспринимать мой вопрос в штыки.

– Никто меня не обидел, – покачала головой она, судя по голосу, снова готовая разреветься.

Отсутствие виноватого – это вообще такая вещь, смириться с которой порой труднее, чем с бедой самой по себе.

– А в чем тогда дело? – спросила я, рискнув сесть на краешек кровати и осторожно положить руку ей на плечо.

Нерис молчала, и я уже думала, что ответа не получу и придется уйти ни с чем, когда она медленно подняла голову. Теперь я увидела, что лицо девушки, до сих пор скрывавшееся за подушкой, все покрыто крупными красными пятнами. Несколько секунд она смотрела на меня, потом сжатые губы дрогнули и Нерис снова заплакала, уронив голову на руки.

– Давно это у тебя? – спросила я.

По-прежнему спокойно, по-деловому, без жалостливых интонаций, которые только способствуют тому, чтобы предмет жалости и вовсе потонул в слезах. Спросила – и сразу сообразила, что вопрос глупый. Конечно, недавно. За завтраком я ничего подобного не заметила.

– Час или полтора, – глухо ответила девушка.

– Так, может быть, все скоро пройдет, – оптимистично заметила я, а мысленно стала прикидывать, какие болезни могут вызвать подобную сыпь.

– Не пройдет. – Нерис, напротив, была полна пессимизма. Я бы даже сказала, обреченности. – Это никогда быстро не проходит. Меня вышвырнут с конкурса.

– Что значит «никогда не проходит»? – выловила главное я. – Такое уже бывало?

– Конечно, бывало, – откликнулась она. – Это аллергия. У меня аллергия на молоко и на все молочное.

– Зачем же ты тогда ела молочное? – удивилась я.

– Я не ела! – почти закричала Нерис.

От избытка эмоций она даже стукнула кулаком по кровати.

– Ладно, не ела, – согласилась я. При таком повышенном проявлении эмоциональности лучше не спорить. – Но откуда в таком случае аллергия?

Нерис подняла на меня затравленный взгляд.

– Не знаю! – простонала она. – Но все симптомы знакомые, и началось вскоре после завтрака.

– Ладно, тогда давай по порядку. – Вот теперь разговор принимал деловое русло, и мне это нравилось. В рациональной среде я чувствую себя куда как более комфортно, чем там, где бал правят эмоции. – Что ты ела на завтрак?

– Салат, фрукты, немного хлеба, – не задумываясь, перечислила Нерис.

Как и каждый человек, вынужденный тщательно следить за собственной диетой, она хорошо помнила, что именно употребляла в пищу.

– Что-нибудь молочное затесаться в еду могло? – уточнила я. – Может быть, не специально, может, по недосмотру?

– Нет! – настойчиво повторила девушка. – Я всегда помню о таких вещах.

Вот в это я действительно верила. Человек, страдающий от сильной аллергии, вообще редко проявляет беспечность в подобных вопросах, а уж сейчас, когда от внешнего вида столь многое зависело…

– Постой-ка! – Я хлопнула себя по лбу. – А как насчет коктейля? Ты его пила?

После завтрака нам всем подавали специальные коктейли, якобы способствовавшие лучшему усвоению пищи организмом. При этом коктейли подавались непосредственно в комнаты конкурсанток, дабы каждая могла насладиться напитком в спокойной, медитативной обстановке. Это тоже якобы чему-то способствовало; чему именно, не помню, но, видимо, чему-то сильно хорошему. Но главное – коктейли были основаны на молоке.

Нерис, понявшая, куда я клоню, энергично замотала головой.

– Я с самого начала предупредила Джоан – или Джин – в общем, ту, которая отвечает за нашу диету, о своей аллергии. Подробно объяснила, чего именно мне нельзя. Она отнеслась к этому очень серьезно, распорядилась на кухне. Мне ни разу не приносили чего-то, в чем была бы хоть капля молока.

– То есть коктейль ты не пила? – заключила я.

Девушка снова помотала головой.

– Пила, – возразила она, сетуя на мою непонятливость. – Но тот коктейль, который готовят для меня, не основан на молоке.

– Ясно. – Я побарабанила кончиками пальцев по собственной ноге. – Ну что же, тогда выкладывай.

– Что?

Нерис уставилась на меня с недоумением.

– Кому ты успела рассказать о своей аллергии? – пояснила я.

– Рассказать?..

Нерис нахмурилась. В ее глазах появилось понимание. Она поджала губы, задумалась… и наконец, разочарованно покачала головой.

– Нет, – вынужденно заключила она. – Я никому не рассказывала. Зачем? Это не то, о чем болтают с девчонками.

– Ну хорошо, допустим, – без особой убежденности отозвалась я. – Тогда давай так. Кто мог слышать, как ты рассказывала об аллергии этой Джоан или Джин?

Нерис отвела взгляд в сторону и беззвучно зашевелила губами, припоминая.

– Там сидели рядом несколько девочек. – Она широко открыла глаза, будто сама удивилась такому откровению. – Ну да, кажется, их было три или четыре… Нет, точно, три.

– Кто именно?

Я сложила руки на груди, ожидая ответа. Нерис хмурила брови, вызывая в памяти не слишком хорошо сохраненную там картинку.

– Эвита была, – относительно уверенно произнесла она. – Потом еще… кажется… Да, точно, Лора.

– А третья? – не отставала я.

Нерис перевела на меня почти испуганный взгляд.

– Альта, – почти прошептала она.

– Понятно, – кивнула я, вставая с края кровати. – Оставайся здесь. Я попрошу мадам Сетуар прислать к тебе лекаря. Вполне вероятно, что он сумеет тебе помочь.

– Думаешь? – со смесью сомнения и надежды спросила девушка.

Я пожала плечами.

– Не знаю, но здесь, во дворце, лекари, несомненно, первоклассные. А у тебя все-таки не неизвестная никому болезнь, а хорошо изученная проблема. И уж, во всяком случае, сначала надо проверить все возможные решения и только потом плакать – если, конечно, ни одно из них не подойдет.