Онлайн книга «Книга гор»
|
Я смотрел, не в силах оторвать взгляда. Она и одета была удивительно: в коротких облегающих шортах, маечке-топике из глянцевитой багрово-красной ткани, таких же вишневых кроссовках, бледно-розовых носочках, валиками скатавшихся на щиколотках. Тонкую шею дважды обвивала золотистая цепь, такая массивная, что у меня мелькнула мысль – подделка. И вдруг я понял, что никакая это не подделка. На девчонке не было ничего бутафорского. Цепь – золотая, стоящая уйму денег. Господи, и как на нее не напали раньше? – Тебе очень больно? – тихо спросила девчонка. Я покачал головой. Больно, конечно, но тебе не стоит об этом думать. Тебе надо поскорее попасть домой. И не бродить по ночам в самом заброшенном городском парке, где полно обкуренных анашой юнцов и напившихся до одури пьянчуг. – Сейчас все пройдет, – уверенно сказала девчонка. И протянула ко мне руку. Теплые, нежные пальцы коснулись моего лица. Она словно не видела запекшейся липкой крови. Или – не боялась до нее дотронуться. Боль прошла. Меня обдало холодным ветром. Сознание обретало ясность. Я напрягся, готовый снова кинуться в драку. Готовый умереть из-за незнакомой девчонки. Готовый убить любого, кто посмеет ее обидеть. А боль исчезла. – Я очень рада, – продолжала девчонка. – Ты красивый, хоть это и не важно. Ты сильный, но и это не самое главное. Ты смелый. На секунду она замолчала. Ее пальцы скользили по моему лицу, и где-то в глубине рождался легкий холодок. Странно, ведь ладонь такая теплая… – А самое главное – в тебя можно влюбиться. Я кивнул. Теперь уже вполне сознательно. Я хочу, чтобы ты в меня влюбилась, странная девчонка. Потому что уже люблю тебя. – Ты будешь ждать, пока я вырасту? Она улыбнулась, и огромные синие глаза вспыхнули. Девчонка спрашивала, уже зная ответ. Словно исполняя скучный, но обязательный ритуал. – Да. – Тогда дай мне руку. Что-то тяжелое и маленькое легло в мою ладонь. Пальцы сжались сами собой, пряча неожиданный подарок. – Ты должен носить его, пока не передумаешь. Пока не устанешь ждать. А мне пора. Девчонка шагнула назад. В темноту, в сплетение деревьев, в неизвестность. – Постой… – Я подался к ней. – Я провожу. И снова улыбка – смеющиеся глаза на лице юной богини. – Меня проводят. Это слишком далекий путь… для тебя. Я рада, что мы обручились. Прощай. На меня упало непонятное оцепенение. Я видел, как она уходит, и каждая клеточка тела, каждый мускул, каждый нерв тянулся вслед. Надо пойти за ней, надо проводить девчонку домой… Но я не мог сдвинуться с места. Я лишь смотрел на нее. А потом разжал ладонь. И увидел кольцо из тяжелого желтого металла. …Сегодня вечером мы тусовались на хате у Крола. Какое место он занимает в нашей конторе, понятно, я думаю, по прозвищу. Лопоухий, с вечно красными слезящимися глазами, не по делу суетливый. Зато с родителями-геологами, вечно пропадающими в командировках, и вполне приличным японским видаком. На тусовку я пришел уже разогретым. Состояние было странным – обычно я или совсем не пью, или довожу себя до полного кайфа. Сейчас мне пить не хотелось абсолютно. В комнате у Крола было темно, работал видеомагнитофон, на широкой разболтанной кровати сидело человек семь-восемь. Кто-то громко позвал: – Серж, приземляйся! И потише, но куда более властным голосом: – Эй, место Сержу… Я вяло взмахнул рукой, одновременно и здороваясь, и объясняя, что не собираюсь садиться. Постоял минуту, привалившись к косяку, глядя на экран, где шел очередной «Кошмар на улице Вязов». Неистребимый Фредди Крюгер молотил пальцами-бритвами тощего очкастого парня. Кровь хлестала фонтаном. Очкарик с обреченным видом, словно понимая бесплодность своей затеи, палил во Фредди из двух огромных револьверов. Клочья полосатой рубахи и гнилого мяса вылетали из Крюгера эффектными гейзерами. Развернувшись, я побрел к ванной. Вслед мне несся восторженный голос гундосого переводчика: «А теперь, ребята, я займусь вами по-настоящему…» В ванной комнате готовилась к любви незнакомая парочка. Девчонка уже разделась, парень стягивал брюки. На меня они уставились так ошалело, что я немного протрезвел. Даже дошло, в чем дело – дверь была заперта на довольно массивную щеколду. Не рассчитал усилия, что поделаешь. – Я быстро, – объяснил я, включая холодную воду. – Чувствую потребность умыться… Ледяная струя хлестнула по затылку, потекла за шиворот. Я помотал головой, постанывая от наслаждения. Так, что мне еще нужно? Сигарету… Девчонка стояла смирно, прикрывшись полотенцем. Парень медленно багровел от злости. Крутя головой под струей воды, я краем глаза наблюдал за ним и пытался предугадать дальнейшую реакцию. Если он меня знает, то выждет минуту, приладит задвижку на двери и спокойно… Так, значит, не знает. Я дернулся, уходя от удара. Парень саданул ребром ладони по чугунному краю ванны и взвыл. Не давая ему опомниться, я ударил в плечо. Несильно, просто разворачивая в удобную позицию… И влепил ногой в живот – на этот раз покрепче. Парень согнулся и сел на пол. – Еще полезешь – ударю ниже, – наставительно произнес я. – Будешь неработоспособен. Поискал глазами полотенце, не нашел. Улыбнулся девушке: – Мне бы вытереться. Она быстро протянула полотенце, которое держала перед собой на манер ширмы. Я осторожно взял махровое полотнище за уголки и, продолжая занавешивать девушку, промокнул лицо, кивнул и вышел в коридор. Поиски сигареты привели на кухню. Будь моей целью введение в легкие никотина, этого посещения оказалось бы вполне достаточно. Несмотря на открытое окно и небольшое количество народа – трое парней да целующаяся парочка, – воздух казался настоем кислорода на табачном дыме. Устроившись на подоконнике рядом с Графом и Досом, я не глядя протянул руку. Граф вложил в нее новенькую, только распечатанную пачку: мягкая желтая обертка с пасущимся на фоне пирамид верблюдом. Явно штатовские, не лицензионные. Ого… Я подцепил «кэмелину», а пачку опустил в карман: – Ты мне даришь, идет? Граф поморщился, но возражать не стал. Поднес зажигалку, тоже фирменную, на этот раз предусмотрительно не выпуская из рук. Затянувшись, я блаженно улыбнулся и расслабленно откинулся назад. Прямо в проем открытого окна. Девчонка, не прекращая целоваться, завизжала. Я перегнулся через карниз, замер, разглядывая с высоты девятого этажа ночную Алма-Ату. Ровные, как линеечкой вычерченные, обозначенные пунктиром фонарей улицы. Пятна цветного света на площадях. Машины, ползущие по улицам, некогда носившим имена Пастера и Горького, а ныне – кого-то труднозапоминаемого. Окутанное мягким светом здание высотной гостиницы с горящей красными огоньками «коронкой» на крыше. |