Онлайн книга «Книга гор»
|
Первым сдался Котенок. – Данька, ты сердишься на меня? – Нет, – честно ответил я. – Я рад, что у меня есть Настоящий меч. – Тогда почему… – А почему ты мне все не рассказал с самого начала? – спросил я. Котенок начал нервно умываться. Потом спросил: – Ты когда понял? – Когда ты с оружейником разговаривал. – И что понял? – Котенок явно не терял надежды. – Ты не случайно меня притащил в этот мир. Ты знал, что здесь нет солнца. И хотел, чтобы я ввязался в войну с Летящими! – Я не сразу это узнал, – тихо ответил Котенок. – Веришь? – Как это – не сразу? – Данька, я же не мальчик. Я вообще не человек. Я просто Настоящий свет, отраженный Настоящим зеркалом и принявший форму. – Ну и что? – Ты не обидишься, если я все расскажу? – А это мы посмотрим! Рассказывай! – Когда в каком-то мире исчезает Свет, это беда для всех миров. И для обычных, и для тех, где с Настоящим светом тоже не все в порядке. – Это ты про наш мир, что ли? Котенок кивнул и поморщился. Потом, словно набравшись смелости, продолжил: – Данька, Настоящий свет – это вовсе не добрый волшебник, или бог, или что-нибудь такое, разумное. Это просто одна из трех сил. – Из трех? – Почему-то я удивился именно этому. – Ну да. Свет, Тьма и Сумрак… – А это еще что такое? – Не важно, Данька, ты с ним здесь вряд ли встретишься… Свет – это просто сила, и Тьма – тоже сила. И ничего в них нет ни доброго, ни злого. И солнце в этом мире могло бы гореть по-прежнему, хоть это был бы мир Тьмы. Но получилось так, что здесь все началось с погасшего солнца. Значит, нужно было немножко солнечного света из другого мира… и нужен человек из этого мира. – А человек-то зачем? – Ты что, думаешь, я могу в одиночку здесь все осветить? Ха! Ты должен помочь людям, которые здесь живут. Тогда придет и мой черед. – А что ты сделаешь? – Не знаю. Я просто инструмент, Данька! Я инструмент Света, которым он борется с Тьмой. Я, конечно, могу делать что хочу. Вот только сам я из Настоящего света и потому хочу лишь того, что хочет Свет. – И давно ты это понял? – тихо спросил я. – Недавно. Я же расту, умнею… понемножку. А я хоть и из Света, но форму-то мне дал ты. И Зеркало было человеческим. Так что я на вещи смотрю по-вашему. – А кто тогда я, Котенок? Если ты инструмент Света, то я что, инструмент инструмента? Котенок захихикал: – Тоже мне молоток… Нет, Данька, ты человек. А это совсем другое. Ты сам решаешь, что тебе больше нравится – Свет или Тьма. И начинаешь бороться – на той или на другой стороне. Я твой помощник, и ты на стороне Света, а где-то здесь… Котенок замолчал, словно подавился последней фразой. – …есть человек, у которого в помощниках Тьма, – докончил я. – Так? И я должен его убить. Так? – Оба раза «так», – буркнул Котенок. – Только все немножко сложнее. Тьма не с одним человеком. И ее так просто не убьешь. Ты должен поделить людей между Светом и Тьмой. И помочь победить тем, кто за Свет. – Они и так поделены! – Да? Ты считаешь, что Крылатые – это те, кто за Свет? Я вспомнил Клуб Старших. И как мне выкалывали глаза… – А что же тогда? – спросил я. – Кого мне звать на сторону Света? Торговцев, что ли? Им вообще все по фигу! – Ты должен делать добро из зла, потому что его больше не из чего делать, – твердо сказал Котенок. – Это кто-то из людей сказал. И сказал правильно. Если Крылатые считают, что они на стороне добра, на стороне Света – заставь их быть добрыми! – Ни черта себе! Заставить быть добрыми? – Да! Заставь их говорить о Свете, чтобы они поверили в него! Заставь их не просто называть себя хорошими и добрыми! Заставь их стать такими! – Как я могу это сделать? Я же мальчишка, хоть и с Настоящим мечом! – Хотел бы я посмотреть на мальчишку, который признается, что он мальчишка, – с какой-то грустной ухмылкой сказал Котенок. Минуту я молчал, а потом ответил: – Зря мы отдали Настоящее зеркало. Я хотел бы в него посмотреть. – Для тебя все зеркала – Настоящие, – сказал Котенок и отвернулся. Вначале я не понял. А потом встал и подошел к зеркалу у двери. Зеркало как зеркало. Самое обычное. Пыльное, с облупленными краями, послушно отражающее мою физиономию. Лицо обыкновенного мальчишки, бледное, почти как у Крылатых, с растрепанными волосами, тонким шрамом на щеке – старым-престарым шрамом… Вот только глаза светятся, словно смотришь сквозь прорези в маске на звездное небо. Это было так просто – и я так боялся это сделать… Словно прыгая с башни Крылатых, я посмотрел в зеркало Настоящим взглядом. И успел еще увидеть, как зрачки вспыхнули белыми искрами, прежде чем мое отражение растаяло. Теперь я видел в зеркале лишь комнату, спящего Лэна и Солнечного котенка, который тихо сказал: – Жди, ты не сразу увидишь себя… Жди. И словно услышав его слова, в зеркале вновь проступило лицо. Мое – и не мое. Оно было взрослым – тому, кто смотрел на меня из-за стекла, могло быть и двадцать, и тридцать лет. Но не это было самым страшным. Тот – за стеклом – улыбался. Приветливо улыбался, словно наконец-то дождался встречи и безмерно этому рад. Лицо у него было спокойным и уверенным. Это он – не я – хотел уйти из дома. Это он – не я – легко и красиво отомстил Ивону. Это он – не я – сумел пройти Лабиринт, потому что давно не грустил по маме, не боялся отца и не собирался умирать за друга. – Почему? – спросил я, но губы моего Настоящего отражения не шевельнулись. Ему этот вопрос был ни к чему, он знал ответ. – Потому что ты такой, – грустно сказал Котенок. – Ты совсем-совсем взрослый, который ненавидит быть ребенком. – И ты знал, что я такой? – Да. Я посмотрел на Котенка, а когда вновь повернулся к зеркалу, там опять был мальчишка. – Он жестокий, – ни к кому не обращаясь, сказал я. – Конечно. – И злой. – Вовсе нет. Ты жестокий, когда добиваешься своего. Но цели у тебя добрые, Данька. Я молча подошел к кровати, разделся, лег под одеяло и лишь после этого спросил: – Так часто бывает, Котенок? – Так, как с тобой, редко. Чаще наоборот, когда во взрослом живет ребенок. И вот это страшно. Тогда можно смело говорить – он милосердный и злой. Он мягко и нежно добивается зла… А теперь спи, Данька. Давай будем все решать завтра. |