Онлайн книга «Человек со звезды»
|
В городе ощущался явный перебор офицерья. Чистенькие, подтянутые, штабные, не нюхавшие, видно, пороховой гари, кое-кто с золотыми шнурами аксельбантов, столь легко перебиваемых пистолетной пулей – рассказ профессора тому порукой. И другие – погрязнее, не такие нафабренные, наглаженные. Скорее всего – боевые, пришедшие в город с передовой. Не исключено – серебряные орлы. Одни куда-то спешили, иные просто фланировали, ухаживали за дамами, входили в лавки и магазины, пошатываясь, вываливались из кафушек и из ресторации Ивана Дудко, носящей громкое имя «Валенсия». Почему «Валенсия», а не, к примеру, «Андалузия», Игорь не знал. Похоже, что и Иван Дудко смутно представлял себе местоположение настоящей Валенсии, выбрал название только по звучности да явной «иностранности». Улица «Трехсотлетия дома Романовых» упиралась в замечательно просторную площадь с фонтаном посередине. Позади него, в глубине, красовалось трехэтажное здание с колоннами. На круглой купольной крыше вился трехцветный романовский флаг. Офицеров – пруд пруди. Пешие, верховые. И – о чудо! – перед колоннадой стоял прекрасный открытый автомобиль, вершина технической мысли, сверкающий черной краской и зеркальной хромировкой, по виду – «бенц» года четырнадцатого. Игорь неплохо разбирался в старых машинах и даже некогда собирал их модельки, выполненные в точном масштабе, с подробностями, аккуратно. – Что в этом здании? – спросил он Лиду. – Не знаю, – пожала она плечами. – Какое-то военное ведомство. – И добавила радостно: – А вон там моя гимназия. Видите, улица за домом Махотина? Это Лялин спуск. Игоря мало интересовала Лидина гимназия. И куда больше – «военное ведомство», судя по всему – штаб и резиденция командования той части, что расположилась в городе. А может, и контрразведка – не спросишь же… – А что в этом здании до революции было? – Я же сказала: Махотин жил. Помещик. Очень богатый. У него одних деревень в губернии штук двадцать, наверно. – Где он сейчас? – Уехал. Во Францию, кажется. Сразу после революции и уехал. У него дочка в нашей гимназии училась, только на три класса старше. – В доме другие хозяева… – задумчиво сказал Игорь. – Свято место пусто не остается. – Ой, там так красиво! – всплеснула руками Лида. – Кругом зеркала, разноцветный паркет, а уж мебель… – Как вы туда попали? – Махотин бал давал, когда дочка гимназию окончила. И пригласили нескольких лучших учениц… – Из милости? – грубо спросил Игорь, но Лида не обиделась. – Приглашали не из милости. Скорее – жест. Но чувствовали мы себя неловко. Чужие все-таки… – То-то и оно, что чужие… Надо было возвращаться домой, на Губернаторскую. Мало ли когда придет посланец от Пеликана? Дома посидеть надежнее. – Тетя еще не волнуется? – дипломатично спросил он у Лиды: а вдруг она не нагулялась, вдруг ей еще хочется побродить по улицам родного города в обществе интересного молодого человека? Но Лида опровергла его опасения: – В самом деле пора. Мы же обещали недолго… – И опять оживилась: – Здесь близко. Как раз мимо гимназии и там налево. Десять минут – и мы дома… 10 Пока шли, выспрашивала: – А вы стихи любите? – Люблю. – Это было правдой. – А чьи вы стихи больше всего любите? – Блока. Удивилась: – Кто это? Вот тебе и раз! Блока не знает… Хотя, помнится, не так уж он и был популярен, так сказать, в массах. На выборах короля поэтов начисто проиграл Северянину. – А вы, конечно, Северянина предпочитаете? – Ой, конечно! Он гений! – Он и сам того не скрывал. Помните: «Я, гений Игорь Северянин, своей победой упоен…» Стала серьезной. – Наверно, это нескромно, я знаю… Уже хорошо: сама думает, без помощи любимого поэта. Не такого уж и плохого, кстати. Небесталанного. – А Блока найдите, прочтите. Вот кто гений. Особенно «Двенадцать»… – Мучительно соображал: восемнадцатый год, написана поэма или еще нет? Кажется, написана… – У нас городская библиотека закрыта, – пожаловалась Лида. Настроение у нее менялось в прямой зависимости от темы разговора. Только что, когда о Северянине толковали, лучилась от радости. Сейчас погрустнела: беда, книги брать негде. И снова – глаза настежь, улыбается с надеждой: – Может быть, вы наизусть помните? А что? Можно и наизусть. Наглядный урок политграмоты. – Слушайте… Читал Игорь неплохо, а «Двенадцать» – особенно. Поэма эта вообще для чтения благодатна: меняющийся ритм, разговорные куски, разные человеческие характеры, тон – от камерного до патетического. Читал во весь голос, не смущаясь под взглядами прохожих, честно говоря – недоуменными: идет по улице сумасшедший, орет в рифму, руками размахивает. Да и орет что-то крамольное на слух… Лучше – мимо, мимо, не дай бог привяжется, а то и слушать заставит. Но Игорь не замечал их, не разглядывал. Плевать ему на них было. С высокой колокольни. Он читал и слушал музыку стихов, звучавших сейчас в их собственном времени. И быть может, в эти минуты в Петрограде или Москве сам Александр Блок читал их – недавно написанные, еще горячие, живые. И Лида слушала как завороженная. А когда он выкрикнул последние строки – о Христе в белом венце из роз, – всхлипнула, даже не сдерживаясь. Уж на что Игорь ожидал суперэффекта, да тут растерялся: – Вы что? – Жалко… – Вытерла ладошкой покрасневшие глаза. – Что жалко? – Я не знаю. Но ощущение от стихов очень грустное. Даже жить страшно. – Да бросьте! Жизнь прекрасна!.. А стихи понравились? Улыбнулась. – Очень! – Повторила для усиления: – Очень-очень. Я обязательно найду книжку Блока… А прочитайте еще что-нибудь. Игорь усмехнулся: «Еще что-нибудь? Пожалуйста». Начал: Но если вдруг когда-нибудь мне уберечься не удастся, Какое б новое сраженье ни покачнуло б шар земной, Я все равно паду на той, на той далекой, на гражданской, И комиссары в пыльных шлемах склонятся молча надо мной… – Кто это написал? – спросила Лида. Сказать бы правду: не родился еще сей поэт… – Так, один… И неожиданный эффект: – Я так и подумала: это вы сами! Ой, как здорово! Вы такой талантливый! Вот так влип. Сам дурак, не надо было читать завтрашних стихов. Даже не завтрашних – из черт-те какого далека. Хорошо, что уже пришли к дому. Тема сама собой закрылась. А дома их ждала неприятность. |