Онлайн книга «Посредник»
|
– Выходи, Соффен! В конце концов нашел ее я. Она просто сидела в моей комнате за письменным столом, скрюченная, как скобка. Мне бы следовало рассердиться, ведь непосвященным доступ сюда строго воспрещен, но я не смог. Кто может рассердиться на Тетушку Соффен? Только не я. – Вот ты где, оказывается, – сказал я. – Как видишь, Кристиан. Здесь, наверху, такая чудесная тишина. – Мы тебя искали. – И совершенно напрасно. Я же здесь. Я удивился. Что-то тут не так. Мозги у меня вроде как забуксовали. Я шагнул ближе: – Тетушка Соффен! – Да? В чем дело? – По-моему, ты забыла слуховой рожок. – Из-за этого вовсе незачем кричать! Она с улыбкой обернулась ко мне. – Я ни словечка не скажу, – прошептал я. – Сядь, Кристиан. Я сел на кровать. Тетушка Соффен. Кривым морщинистым пальцем она указала на лист, вставленный в машинку: – Что это? – Заголовок стихотворения, которое я напишу. – Так я и думала. – Я не особенно продвинулся. – У тебя времени полно, Кристиан. – Вовсе нет. Времени у меня в обрез. Через шестнадцать дней они прилунятся. – У тебя вся жизнь впереди, Фундер, Умник. Не беспокойся о том, что у других нет времени. Посмотри на меня. Времени у меня сколько угодно. Я толком не понял, утешение ли это, но все равно было замечательно разговаривать с Тетушкой Соффен без слухового рожка. Скрюченный палец наставился в мою сторону и почему-то напомнил мне мою ногу. Вздумай я указать на кого-нибудь правой ногой, у меня как следует не получится. – Осенью ты идешь в гимназию, – сказала она. – Верно. – Какую линию ты выбрал? Полагаю, латинскую? – Латинской линии, по-моему, больше не существует, тетушка Соффен. Иначе бы я, конечно, выбрал ее. – Тогда у тебя только один вариант, Кристиан. Французская! Решено. – Французская? Почему? – Почему? Господи, мальчик! Тебе наверняка нужен слуховой рожок. – Да ладно. Что я на сей раз прослушал? – Французский – родной язык поэзии. Бодлер. Рембо. Де Голль. И все прочие как их там. – По-моему, де Голль – президент. И генерал. Тетушка Соффен покачала головой и встала. Мне пришлось немного ей помочь. Стоя она была ниже, чем сидя. – Я политикой не интересуюсь. Да и ты тоже. Пирожные еще остались, Умник? Да, я любил этих Тетушек и твердо верил, что они вообще не рождались. Они просто-напросто ненастоящие. Сошли с небес уже как готовые Тетушки. Если астронавты сумеют прилуниться, то, очень может быть, обнаружат там родное гнездо Тетушек. Но они утомляли. Завладевали тобой, владели тобой, пока находились здесь. И воскресным утром я измученный сидел на балконе, с биноклем и стаканом молока, меж тем как Тетушки поднимали флаг, сокрушаясь насчет облезлого флагштока, а в особенности насчет неряшливого и ленивого бездельника, который пальцем не пошевелил, чтобы помочь четырем беспомощным Тетушкам, – то бишь насчет меня. Тут я услыхал шаги и воспрянул духом. Мама сменит меня. Я могу сдать пост. Но это была не мама. Я посмотрел в бинокль – подружка Лисбет, Хайди. Она закрыла за собой калитку и пошла по узкой дорожке. Я прибавил увеличения. На ней были шорты в обтяжку, с бахромой, наверняка она сама обрезала джинсы. Я даже видел пупок, потому что белая футболка у нее была совсем коротенькая. Я слегка обалдел. Что она здесь делает? Конечно, надо бы выйти ей навстречу, но я словно прилип к стулу. Зато Тетушки побросали все, что держали в руках, то бишь флаг, и внезапно очутились подле меня. Точь-в-точь как шмели, только гудели куда громче. – Кто это, Кристиан? Кто? – Девчонка. – Это мы и сами видим. Может, туги на ухо, но пока не ослепли! Как ее зовут? – Хайди, – буркнул я. – Откуда она? – Подружка дочери помощника судьи. Хайди приближалась. Совершенно непринужденно она шагнула прямо в мой мир, будто имела на это полное право. Я вконец растерялся. Тетушка Соффен наставила на меня слуховой рожок: – Мы за вами присмотрим. Чтоб ты знал! Тетушки скрылись в гостиной, словно бы просочились сквозь дверь. Бесплотные создания. Чистый дух и длинные цветастые платья. Хайди остановилась у лестницы. – Привет, – сказала она. Я притворился, будто заметил ее только сейчас. И сделал вид, что понятия не имею, кто она такая. Многовато усилий для одного раза. – В чем дело? – Я тебе мешаю? – Мешаешь? Да нет. Ты ведь подружка Лисбет? Верно? – Она сказала, ты живешь здесь. – Да, в смысле, летом. А где она? – Под домашним арестом. – Стало быть, здесь ее нет. – А карпы в пруду есть? – Не-а. Зато есть шмели в рододендроне. Хайди засмеялась, поднялась на балкон, села. Некоторое время мы молчали. – Между прочим, меня зовут Хайди, – сказала она. – Умник, – сказал я. – Классное имя. – Ты так полагаешь? «Хайди» тоже звучит неплохо, жаловаться не на что. – Ты тут один? – С шестьюдесятью двумя тетушками. Но они сейчас невидимы. Хайди опять засмеялась. Значит, я вполне остроумен. Приятно, что я ее рассмешил. – Шпионишь? – спросила она. – Я? Она кивнула на бинокль. Теперь засмеялся я: – Изучаю шмелей. Их тоже шестьдесят две штуки. По одному на каждую тетку. – Может, посмотрим в него на Луну, когда они сядут? – сказала Хайди. Она сказала «мы». Мы двое. Намечала план, в котором участвовал и я. Я не ослышался. Она принимала меня в расчет. Быстро у нее получается. Ошеломительно и пугающе. Мой мир уже не только мой. – Само собой. Бинокль отличный. Далеко видно. – Вы с Ивером друзья? Я бы предпочел, чтобы она об этом не спрашивала. Вопрос встревожил меня. При чем тут Ивер Малт? Ни при чем. А она даже имя его знает. Ивер. Мне не хотелось, чтобы он или любой другой вообще был тут при чем. – С чего ты взяла? – Лисбет все время о нем говорит. – Что же она говорит? В смысле, про Ивера? – Что он всегда ходит босиком. И плохо пахнет. – Во всяком случае, летом. |