
Онлайн книга «Летающие качели»
– Следующий! – вызвала сестра. Вошла следующая пара: бабушка и внучек. Оба принаряжены, с радостными, торжественными лицами, будто пришли в гости и не сомневаются, что им очень рады. – Раздевайтесь! – предложил Виктор Петрович, обреченно глядя в окно. Лариса и Маша справились наконец с платьем, забрали рецепт и вышли из кабинета. Трехлетняя Дашка сидела на стуле и честно поджидала. Увидев своих, она слезла со стула и вложила свою руку в руку матери. Лариса взяла Дашку за одну руку, Машу – за другую и повела их вниз по лестнице. Маша шла возле стены, а Дашка – по другую сторону, везла руку по перилам, сгребая в ладонь все существующие в районе микробы. – Убери руку, – приказала Лариса. – Почему? – спросила Дашка. – Потому что потому, все кончается на «у», – ответила Лариса. Такой ответ был непедагогичным, но Лариса знала свою дочь: отсутствие логики действовало на нее гипнотически. Так и сейчас: она сняла с перил руку и даже сунула ее за спину. Маше наоборот – все нужно было объяснять подробно, выделяя причины и следствия и их взаимосвязь. Когда наконец добрались до раздевалки, то выяснилось, что пропал номерок. Стали искать в сумке и по карманам, не желая верить и не мирясь с пропажей. Потом еще раз прошуровали все отделения сумки, все карманы и кармашки. Номерка не было нигде. – Потеряли, – созналась Лариса, виновато глядя на гардеробщицу в синем халате. – Ищите! – постановила гардеробщица и, считая аудиенцию законченной, ушла в глубь своего царства. Лариса взяла дочерей за руки, и все трое побрели обратно, напряженно глядя в пол, прочесывая глазами каждый сантиметр сиреневато-бежевого паркета. В районе уборной Даша нашла большую черную пуговицу с четырьмя дырками, а в кабинете Виктора Петровича – блестящий фантик из-под конфеты «Чародейка». Эти трофеи они принесли гардеробщице, но не заинтересовали ее. – Не нашли, – сказала Лариса, и ее лицо стало жалостливым и виноватым. А девчонки смотрели нахально и весело, будто ничего и не случилось. – Вот так и будут все терять, – обиделась гардеробщица. – А я отвечай! – Я заплачу! – обрадовалась Лариса. – Сколько стоит номерок? – Рубль, – официально объявила гардеробщица. Лариса помнила, что, отправляясь в поликлинику, не взяла с собой денег. Но рубль мог оказаться в сумке. Она снова прошуровала глазами и пальцами все отделения. Ей попались четыре монеты по 15 копеек, три – по десять, пятак и еще пять копеечных монет. В это время к гардеробу подошла пожилая дама с ленточкой в волосах. Волосы сзади и с боков были забраны под эту ленточку в аккуратный валик. Такую прическу носили перед самой войной, и дама осталась верна этой моде. О ней нельзя было сказать: бабушка. Именно – дама. Брови у нее были подрисованы черным карандашом. Причем линии – естественная и искусственная – имели разное направление. Своя бровь шла вниз, а рисованная вверх. Дама подозрительно оглядела Ларису, ее брюки, подпоясанные ремнем, дремучую челку до середины зрачков. Потом посмотрела на детей – тоже в брюках и с челками, и в ее глазах выразилось беспокойство за современную молодежь и за будущее всей планеты, которую придется передавать в руки таких вот. Так же, наверное, чувствовал себя Леонардо да Винчи в глубокой старости, когда не видел вокруг себя ни одного достойного ученика, кому можно было бы передать свои кисти. По законам времени, по биологическим законам, Лариса с детьми должна была жить после нее и вместо нее и от этого не нравилась еще больше. Дама с брезгливым недоверием посмотрела на Ларису, а потом на гардеробщицу, как бы делясь с ней своими сомнениями. Лариса тоже покосилась на даму и приказала детям подвинуться, чтобы не загромождать собой пространство. Все было вполне вежливо и пристойно, но извечный конфликт поколений серой тенью пролетел над гардеробом. Лариса еще раз пересчитала копейки и протянула гардеробщице тяжелую горсть. Этот жест последовал сразу после обмена взглядами, и гардеробщице было неловко принять деньги из неуважаемой руки. – Не возьму я твои деньги, – строго сказала гардеробщица. – Почему? – растерялась Лариса, держа протянутую руку на весу. – А зачем они мне? Мне номерок нужен, а не деньги. Дама тем временем оделась и ушла, но гардеробщице было уже неудобно отменять принятое решение. – А кому же мне их отдать? – спросила Лариса. – Отнеси сестре-хозяйке… Лариса сомкнула пальцы, сжала мелочь в ладони и пошла в конец коридора. Дети побрели следом, держась поодаль, как чеховские нахлебники. На белой двери висела табличка: «Сестра-хозяйка». Лариса постучала и, не дожидаясь ответа, вошла в кабинет. Сестра-хозяйка в белом халате и белом колпаке, похожая на булочницу, рылась в ящике своего стола, видимо что-то разыскивая, и была очень сосредоточена на этом занятии. – Простите, мы потеряли номерок, – сказала Лариса. – Ну и что? – Сестра-хозяйка отвлеклась от своего ящика. – Вот. – Лариса разжала ладонь и показала монеты – желтые и светлые, большие и маленькие – почти все образцы, имеющиеся в денежном обращении. – Ну и что? – не поняла сестра-хозяйка. – Деньги, – объяснила Лариса. – А я при чем? – В гардеробе сказали, что я могу вам отдать. – Почему мне? – неприятно удивилась сестра-хозяйка. В ней была задета щепетильность малооплачиваемого человека. – А кому? – Где потеряли, там и отдайте. Сестра-хозяйка снова стала искать в ящике то, что ей было нужно. – Извините, – смущенно проговорила Лариса и вышла из кабинета. Закрыла за собой дверь. – Я кушать хочу, – пожаловалась Даша. – А я пить… – поддержала Маша. – Кто держал номерок? – с раздражением спросила Лариса. – Она. – Даша показала на сестру. – Не я, – отреклась Маша. – И это дети… – горько заключила Лариса. – Раззявы. Халды. Почему у других дети никода не простужаются и ничего не теряют? Вот сдам вас на пятидневку. Даша и Маша выслушали. Поверили. На их души опустилось горе. – Не ходите за мной! – приказала Лариса. – Стойте здесь. На этом месте. Она ускорила шаг и пошла к гардеробу. Возле барьера уже выстроилась порядочная очередь, и гардеробщица орудовала в поте лица. – Сестра не взяла, – сказала ей Лариса через головы. Гардеробщица промолчала. Она тащила охапку пальто, взвалив ее на свой живот. |