Онлайн книга «Летающие качели»
|
Управдом Шура объяснила, что они должны обследовать дом, нет ли в нем просчета, строительного дефекта. Один архитектор – толстый лысый мужик – все время брал стакан и капал в него из пузырька, и в комнате пахло аптекой. Варваре Тимофеевне стало совестно, что из-за нее человек тратит свое здоровье. Она забилась в кухню и сидела там с виноватым видом. Управдом Шура носилась по квартире с легкостью, не свойственной ее объему, и было видно, что переживает яркую страницу в своей жизни. – А почему сейчас не стучит? – спросила молодая архитекторша с черными очками на голове. – Не знаю, – сказала Варвара Тимофеевна. – Может, надоело… – А это у вас что? – Архитекторша ткнула пальцем на подоконник. На подоконнике в трехлитровой банке своей обособленной жизнью жил лохматый гриб. Варвара Тимофеевна кормила его чаем, сахаром и взамен получала кисловатое терпкое питье, ни с чем не сравнимое. Одни говорили, что гриб полезен. Другие говорили, что от него помирают. Варвара с готовностью поставила на стол уцелевшую чашку, нацедила гриба сквозь пожелтевшую марлечку и протянула архитекторше. Та недоверчиво понюхала и подняла глаза на Варвару Тимофеевну. Варвара Тимофеевна смущенно, неестественно улыбнулась, а потом подумала: «Чего это я улыбаюсь? Что, я дешевле стою?» И нахмурилась. В этот момент на кухню вошел архитектор с каплями и громко спросил, будто Варвара Тимофеевна была глухая или придурковатая: – Ну что, мамаша, говоришь, домовые завелись? Управдом Шура красиво захохотала. Варвара Тимофеевна посмотрела на каждого по очереди и ничего не ответила. Архитекторы посовещались и ушли. А на другой день к вечеру явилась Шура и вручила Варваре Тимофеевне направление в психоневрологический диспансер. Варвара Тимофеевна оказалась четвертой в очереди. Перед ней сидела нарядная барышня и двое мужчин в казенных халатах. При диспансере находился стационар. Барышня нервничала и все время смотрела на часы, а мужчины сидели нога на ногу, размышляли о футболе и о политике. Впереди у каждого был долгий праздный день, а от праздности устаешь так же, как от занятости. – Вас сюда вызывали? – осторожно спросила Варвара Тимофеевна у барышни. Она подумала: может, у нее тоже знобят стены. – Мне нужно заключение, – сухо сказала девушка и уставилась в книгу. Варвара Тимофеевна поняла, что из девушки собеседницы не получится, а поговорить хотелось. – А у вас что? – спросила Варвара Тимофеевна у человека в халате. Он сидел первый в очереди. – У меня обратные реакции, – охотно поделился Первый. – А как это? – Когда все плачут, я смеюсь. И наоборот. Все смеются, а я плачу. Например, человек на улице поскользнулся и упал. Всем смешно, а мне грустно. Или кто-нибудь из знакомых совершит подлость, жена возмущается, а я смеюсь. Варвара Тимофеевна увидела, что девушка перестала перемещать глаза по строчкам, остановилась взглядом на одном месте. Слушала. – А последнее время я перепутал день с ночью. Днем я сплю, а ночью читаю, гуляю… – А почему так получилось? – насторожилась Варвара Тимофеевна. – Понимаете, у меня квартира возле Курского вокзала, и окна выходят на Садовое кольцо. Днем там очень шумно и угарно, а ночью тихо и воздух свежий. Я уже привык. И собаку свою приучил. – А зачем вы лечитесь? – спросила девушка. – Это же ненормально, – ответил Первый. – А разве человек не может сам себе устанавливать нормы? – Нет. Не может. Человек живет в обществе и должен подчиняться его законам. – А я почему-то все время плачу, – поделилась вдруг девушка. – У меня есть все, что нужно человеку для счастья, но я все равно плачу. Девушка виновато улыбнулась. Личико у нее было славное, как у мальчика. – Это хорошо, – похвалил Первый. – Человеку для нормального развития психики необходимы отрицательные эмоции. – А вы от чего лечитесь? – спросила Варвара Тимофеевна у Второго. Обратные реакции и отрицательные эмоции не имели к ней отношения. – Я убираю память, – ответил Второй. Варвара Тимофеевна недоуменно промолчала. – Я ничего не хочу помнить, – пояснил Второй. – Почему? – Потому что есть такие воспоминания, с которыми не хочется дальше жить. – А разве можно убрать память? – спросила девушка. – Конечно. Новокаиновая блокада центра памяти. – А разве человек может жить без прошлого? – Нет. Не может. Но у него есть близкое прошлое – это прошлое его жизни. А есть далекое – это память предков. И потомков. Она обязательно присутствует в каждом человеке с рождения. Эту память можно вызвать к жизни. – Каким образом? – Надо пройти курс электролечения. Пятнадцать сеансов через день. – А что значит: память потомков? – спросила девушка. – Иначе ее называют предчувствием. – Я всегда предчувствую моду, – обрадовалась девушка. – А у меня квартира трясется, – сказала Варвара Тимофеевна. – В стены все время стучит, и мебель падает. Девушка засмеялась, а Первый расстроился. Варвара Тимофеевна посмотрела на Первого и увидела, что его глаза задымлены слезами. Это сочувствие постороннего человека было так неожиданно, что ее ошпарило чувство благодарности. Захотелось сказать: «Да пусть трясется, бог с ним…» – Не знаю, помогут здесь или нет, – раздумчиво проговорила Варвара Тимофеевна. – Это память стучит, – сказал Второй. Из кабинета вышла медсестра и пригласила: – Следующий… Врач-психиатр внимательно выслушала Варвару Тимофеевну с начала до конца, не перебивала ее и не торопила: дескать, скорее, ты тут у меня не одна с ума стронулась. И в глазах ее не было того снисходительного недоверия, которое она привыкла встречать. Врач слушала очень внимательно, понимающе кивала головой и вдруг спросила: – А какой у нас сейчас месяц? – Май. Варвара Тимофеевна удивилась, что человек живет и не знает, какой на дворе месяц. – А раньше какой был? «Зачем это ей?» – снова удивилась Варвара Тимофеевна. – Апрель. – Правильно, – похвалила врачиха. – Скажите, а вас никто не преследует? – Как это? – Ну, ходит кто-то следом. – Соседка ходит, Лида. Я ее вязать учу на спицах. Племянница приходит, инженер. Деньги в долг просит. А так нет. Никто не преследует. А зачем? |