Онлайн книга «Чужой ребенок»
|
– Ладно, ладно. Иди в комнату. Он спит. Скоро проснется. – Он говорит уже? – Нет. – Странно. Пора уже. Внучки обе заговорили рано. И сразу чистенько. – Он мальчик. Мальчики позже начинают говорить. – Ну, не знаю. А на горшок он просится? – Нет. Пока нет. Лариса видела, что мама получила подтверждение худшим из своих подозрений. Она, видимо, решила, что ребенок насквозь больной и отстает в развитии. Когда Лариса вернулась, мама была в ярости. – Ну, как дела? Устала? – А как ты думаешь? Это не ребенок, это наказание. Не ест, не играет. Только орать умеет. А я не пойму, что он хочет. Измоталась вся. – Спасибо, мам. – Не знаю, что из него вырастет… Ой, Лариса, смотри… – Да, мам, я знаю. Все знаю. Спасибо тебе. Наталья Ивановна уехала. Она спешила. Ее ждали говорящие, некричащие, приученные к горшку, спокойные внучки. Наталья Ивановна, конечно, приезжала. Лариса ее редко просила. Мать, видимо, чувствовала свою вину и после уговоров соглашалась посидеть с Даней. – А ты мне кто? – спросил как-то Даня у Натальи Ивановны. Ему было уже года четыре. – Я мама Ларисы, – ответила та. – А Лариса – это кто? – Твоя… мама, – выдавила из себя Наталья Ивановна. – Тогда ты – моя бабушка. – Нет, я не твоя бабушка. – А чья? – Ничья. – Так не бывает. Данька насупился, Наталья Ивановна рассердилась. – Но ты же старая, значит, бабушка. Я буду тебя бабушкой называть, – подумав, сказал Даня. – Я – Наталья Ивановна. – Значит, ты бабушка-воспитательница. – Это еще почему? – Так воспитательниц в саду надо называть. Ты плохая. Все воспитательницы плохие. И злые. И на мою маму они кричат. Ты тоже на маму кричишь. Вечером, когда Лариса вернулась, Наталья Ивановна не удержалась: – Лариса, отведи его к врачу. Есть же детские психологи… – Мам, ему не нужен психолог. Ему бабушка нужна. – А отец ему не нужен? Лариса промолчала. Даня уже спрашивал, где его папа. Она ответила, что он живет в другом городе. Это объяснение сына удовлетворило. Во всяком случае, он не спрашивал, в каком городе, когда приедет… Зато задавал другие вопросы. Однажды он увидел в поликлинике, как женщина кормит грудью ребенка. – Мам, а ты меня тоже так кормила? – спросил Данька, таращась на причмокивающего младенца и счастливую молодую маму. – Нет, не кормила. – Почему? – У меня молока не было, – соврала Лариса. – Так бывает? – Бывает. Ты из бутылочки ел. – А что еще я делал? – Много чего. – А я у тебя родился? – Да. – Из живота? – Да. Почему ты спрашиваешь? – Ты не похожа на других мам. – Прекрати говорить ерунду, – рассердилась Лариса. Мальчик рос. Легче не становилось. – Когда же это закончится? – спросила Лариса у врача. – Израстется, выправится, – ответила врач, – он не виноват. Лариса ей не поверила. Так обычно говорят про некрасивых девочек – «выправится». Но девочки редко «выправляются». По ночам Лариса плакала. Даня плохо спал. Просыпался в слезах. – Давай я с тобой полежу? – предлагала Лариса. – Нет, нет, – плакал Даня. – Давай я тебе песенку спою? – Нет, не надо, ничего мне не надо. Уйди, я спать хочу, – плакал он. Даже когда она подходила, чтобы погладить его спящего, сын сбрасывал ее руку. Если она его укрывала, он во сне спихивал одеяло. Он болел, и она надевала ему на ночь носки. Приходила через полчаса посмотреть – носки валялись на полу. Данька простудился. Лариса решила намазать ему ноги и грудь. В детстве она любила, когда мама ее «щекотала». Мама хотела растереть как следует пятки, а Лариса не могла удержаться от смеха – хохотала и выдергивала ногу. – Я же еще тебя не трогаю, – смеялась вместе с ней мама. Это было любимое Ларисино лечение. Данька терпеть не мог лечиться. Раньше она еще могла с ним справиться. Хотя со стороны это выглядело чудовищно. Лариса садилась ему на ноги, одной рукой держала руки, а другой – закапывала в нос. Данька орал и крутил головой. Тогда она заматывала его в плед, буквально ложилась сверху и держала голову. Никакие уговоры на сына не действовали. Он кричал, как будто его резали. Она промахивалась мимо носа – капли попадали или в рот, или в глаза. Данька заходился криком, когда она тащила его в ванную умываться. И начиналось все сначала. Но даже «щекотка» ему не понравилась. Лариса растирала стопу, Данька плакал и выдирал ногу. – Это же весело. – Она пощекотала ему пятку. – Мне больно, больно, – плакал сын. – Ничего не больно. Что ты выдумываешь? – Больно. Не хочу. – Надо. Еще грудь. – Нет, нет! – Даня закрывался ручонками и не давал Ларисе его намазать. От криков он заходился кашлем и соплями. У нее опускались руки. Ларису Даня боялся. Она это знала. Даже тогда, когда она не собиралась его ругать или сердиться, сын забивался в щель между шкафом и стеной и сидел, поджав ноги к подбородку. – Даня, скажи, что случилось, я не буду тебя ругать, – просила она. – Нет, будешь. – Вылезай, хватит уже. – Не вылезу. – Скажи, что ты сделал? Даня утыкался лицом в коленки и вжимался в стену. – Не надо, не бей меня, не надо! – шептал он. – Да я тебя не трогаю, – раздражалась Лариса, – что ты устраиваешь спектакль? Прекрати! Оказывалось, что Данька разрезал занавеску. – Данечка, вылезай, ну и что, что занавеска. Другую повесим. Это же ерунда. Тебе зачем нужно было? – Для паруса, – отвечал он, все еще сидя за шкафом. – Ну и хорошо. Иди сюда. Неужели ты думаешь, что я тебя из-за этого ругать буду? Даня вылез и шмыгал носом. – Запомни, я ругаю тебя из-за плохих вещей. Если ты дерешься или меня не слушаешься, а из-за паруса я никогда тебя ругать не буду. Она чувствовала, что все это бесполезно. Даня ей не верил. Конечно, не верил. Лариса могла наорать и просто так. За то, что недоел, накрошил, намусорил, разбросал игрушки. Потому что она устала, не выспалась и ей вообще все надоело. |